Шкатулка
В холодные зимние вечера мы шли играть в коридор или в гости. Если же оставались дома, то лепили фигурки из пластилина, рисовали, слушали радио, играли в чапаевцев.
Иногда сестра возвращалась из гимназии с подругами, и они готовили стенгазету, мастерили самодельные игрушки или шкатулки из открыток.
Мне вспомнился один такой зимний вечер, когда к сестре пришли подруги делать шкатулки. Мы рассаживались вокруг стола, свет от оранжевого абажура падал на открытки и делал их яркими и праздничными. Сначала надо было отобрать их по размеру. Эту работу делали мы с братом. Тематикой изображений занимались сестра и подруги. Ценность шкатулки зависела от правильного отбора открыток и их сшивания. Мама снабжала девочек ножницами, швейными иглами с широким ушком и разноцветными нитками мулине. Для правильного соединения открыток сестра использовала разные выкройки. По ним сшивались открытки разных форм: круглых, продолговатых, пятигранных и даже в форме вазы.
Сделанные шкатулки забирали девочки. Они должны были отнести их в гимназию, где обычно проходил конкурс “Умелые руки”. Одну шкатулку сестра оставила дома. Она долго время стояла на столе. В ней мама хранила письма и счета за квартиру.
Щи из топора
Мы с братом сидели за кухонным столом и рисовали. Я рисовал Чапаева на коне. Брат срисовывал с марки крейсер Аврора.
Мама собиралась готовить ужин. Открыв продуктовый шкаф, она глубоко вздохнув, сказала:
- Ну что же, сегодня на ужин будем готовить щи из топора!
Мы с братом перестали рисовать и уставились на маму. Сказку про то, как солдат варил кашу из топора, мы слышали по радио, а вот как варить щи из топора, было для нас новым. Да и топора у нас дома никогда не было.
Мама, увидев наши вытянутые лица, рассмеялась:
- Сегодня ребята мы будем есть сычевские щи. Такие щи ваша бабушка варила в деревне Сычевка, когда я была еще маленькой девочкой. Щи получались простенькими, но зато питательными.
Мы отложили наши рисунки и стали наблюдать за тем, как мама будет готовить щи из топора.
Она достала большую чашку, накрошила в нее хлеб, добавила мелко нарезанный репчатый лук, картошку и подсолнечное масло. Потом все залила домашним квасом, который у нас не переводился все лето. Тщательно перемешав содержимое, спросила:
- Ну, что, ребята, готовы есть сычевские щи?
- Да! - сказали мы в два голоса.
Мамины щи из топора нам очень понравились. Позднее я узнал, что если в сычевские щи добавить яйца, огурец и рубленую зелень, то по вкусу они будут напоминать обыкновенную окрошку.
Эхо
Настоящий лес был на другой стороне Волги. Чтобы попасть в него, надо было сесть на паром, переправиться на левый берег реки, пройти через большое поле, выйти на село Рождествено и только за ним войти в лес.
Впервые я услышал ЭХО, когда мне было четыре года. Я просидел на папиных плечах всю дорогу и только войдя в лесную прохладу леса, он опустил меня на землю. Потом, сложив ладони в рупор, папа громко закричал:
- Ого-го-го!
И тут же эхо ответило ему:
- Го-го-го!
Я так напугался папиного крика и ответного голоса из глубины леса, что уткнулся в него.
- Ты, что испугался? - Смеясь, спросил он. - Это эхо, сынок, его бояться не надо. Давай позовем эхо вместе, - предложил он мне.
- Раз, два, три. Ого-го-го!
Я закрыл руками уши.
Первое знакомство с эхом у меня не состоялось, зато второе поставило все на свои места. Это произошло когда я прятался от местной шпаны в заброшенной трубе. Туда меня загнал мальчишка беспризорник, который часто побирался на Ленинградской. Я его хорошо запомнил по коричневой шевелюре на голове. Свои называли его Ржавым. Он стоял на конце трубы и кричал мне, чтобы я вылезал. Тогда сидя в трубе, я вдруг понял, что надо бояться не эхо, а этого мальчишку, который без всякой на то причины, хотел поколотить меня.
Он не мог “выкурить” меня из трубы, потому что не знал как это сделать. Ржавый носился от одного конца трубы к другому и рычал от бессилия. Скоро ему наскучила эта беготня, и он, плюясь и матерясь куда-то исчез. Я долго сидел в трубе, боясь высунуться, но потом подумал, что не может Ржавый так долго терпеть. Когда я вылез, его уже не было.
Эхо у меня долго ассоциировалось не с папиной прогулкой в лес, а с той злополучной трубой, в которой я прятался от злого мальчишки.