– Слушаю вас, товарищ Петрунчик, – шагнул навстречу и Сидорчик, крепко пожал подчиненному ладонь, что последнего удивило и впечатлило. – С чем, так сказать, ко мне? Что волнует? Что беспокоит? Слушаю!
– Я... я...– зашамкал ртом, как рыбина, выброшенная на берег, Петрунчик, – вам долг принес. Долг... это самое... так-так... копейка в копейку... ровно пятьдесят тысяч...
И Петрунчик положил на стол деньги одной бумажкой.
– Долг? Какой? – настороженно и удивленно посмотрел на подчиненного Сидорчик.-Прости, что-то не припомню...
– Вчера... ага... мне одолжили... может, не помните... всякое может быть... устали, может, на работе... Ага... Спасибо вам, Павел Евгеньевич,– затряс реденькой бородкой Петрунчик. – Вы меня и мою семью, может, от смерти спасли... На хлеб дали... Дети есть хотели... Есть хотели... дети...
– А я не помню.
– Было, было! – решительно замахал на Сидорчика Петрунчик.– Было! Вы такой человек, что и не признаетесь... Если бы... дети с голода... ага.
– Удивительно все это, – развел руками Сидорчик, скучно улыбнулся.–У меня же вроде бы и денег не было. Пить, товарищ Сидорчик, надо меньше. Что скажешь, Петрунчик? Хорош я был?
Петручик виновато, вроде бы это он вчера был пьян, опустил голову и кивнул.
– Вот и я так говорю, – согласился Сидорчик. – Бес попутал.– Он как-то слишком уж по-дружески мягко положил ему руку на плечо, выдохнул.– Оставляю я вас, Петрунчик. Вчера вот банкетик был... новую должность, так сказать, обмыли немножко. Перехожу в другое бюро, на другое предприятие. А когда... а когда тебе снова деньги потребуются, то заходи... займу. Тем более что отдаешь ты аккуратно, даже очень. Заходи, Петрунчик. Обращайся.
Петрунчик же стоял, вроде мячик проглотил, боясь пошевелиться. А глаза сверлили костюм Сидорчика, то место, где он спрятал последние его деньги.
«Эх, перебрал!» – наконец-то выдохнул Петрунчик и зашагал к двери.
МАНЕВР
Возле мамы с утра вертелся старший сын Костик. Он работает на заводе токарем, а зарплату задерживают.
– Мама, родненькая, деньги нужны,– виновато улыбнувшись, попросил он.–По возможности... Ты же знаешь, я даже курить бросил...
– Что с вами поделаешь?– мать потянулась за кошельком, отсчитала сыну несколько бумажек, тот взял, поблагодарил.
А потом наступила очередь дочери просить деньги.
– И мне... – опустила она голову и робко протянула руку. – Сколько можешь. На мороженое. И в театр, возможно, пойдём всем классом.
Вскоре и дочка получила деньги.
Сашка, самый младший, он ещё в садик ходит, тоже пожаловался шепелявым ртом, что и у него нету денег, а ему они сегодня очень нужны.
– Давай, давай и ему,– заступился за карапуза отец. – Человек растёт! Гражданин! Куда ни кинь-всюду деньги! А ты как хотела? Если Светка сама пойдёт в театр, то к ним тот сам приедет. Со сказкой.
– Ага,– подтвердил Сашка и дёрнул носом. Мать дала несколько бумажек и Сашке.
– Ну, а сейчас моя очередь,– протянул руку и отец.– Отсчитывай. Да побыстрее, побыстрее, а то на работу опаздываю.
Маме ничего не оставалось, как пожать плечами и отдать ему последние деньги.
– Вот сейчас полный порядок! – отец подморгнул детям, и все они дружно высыпали из квартиры – кто куда.
На следующий день дети вместе с отцом поздравили маму с днём рождения. И преподнесли ей подарок. За те деньги, которые выпросили у неё.
Мама прослезилась: подарок ей очень понравился.
ОБМЫЛИ
Тюлькин получил наследие – подворье со всеми постройками в родной деревушке.
– Нам засталася спадчина-а! – словами известной песни поделился он радостью и объяснил друзьям.–Тетка Маруся, пухом ей земелька, видите, не забыла про меня. Умирала, а помнила... Помнила, что есть у нее племяш Колька Тюлькин. Ну, и разве же я после всех этих подношений могу ее забыть, а? Нет, Колька не такой!
И он пустил скупую слезу, хлюпнул носом.
– Ничего, ничего, – потряс Тюлькина за плечо сосед и собутыльник Грибков.–Волноваться не надо, нет оснований. А вспомнить тетушку Марусю надо. И наследство заодно обмыть полагается...
– Да я!.. – Тюлькин сгреб рубашку на груди у себя, та даже треснула где-то на спине. – Да я последнюю копейку израсходую для такого!.. Не забуду тетушку Марусю! Никогда! А сейчас – за мной! В гастроном! Нам засталася спадчина-а-а-а!
После первой чарки Тюлькин вспомнил родное село, в котором давненько не был, и откровенно признался, что даже немножко запамятовал, какова она на лицо была, его щедрая родственница. Вроде бы полненькая? И седая, кажется? Или нет?