Поздеев явно удивился своему назначению и спросил:
— Доверяешь, атаман?
— Доверяю, — только и ответил тот.
— Любо! — поддержали назначение Поздеева все присутствующие.
Отец продолжил:
— Четвертая армия — десять тысяч сечевиков, которые должны взять Царицын. По слухам, в городе припаса продовольственного мало, так что если обложить его со всех сторон, то через месяц горожане сами сдачи попросят. Взяв этот город, мы блокируем Волгу, и получаем устойчивую связь с яицкими казаками да заволжскими ордами, которые можно нанимать в наше войско. После захвата Царицына на очереди — Астрахань, там еще тлеют угли от стрелецкого бунта. Походным атаманом станет Лукьян Хохол.
— Любо!
— Пятая армия — десять тысяч беглых, и как подкрепление для стойкости, две тысячи казаков из голутвенных и сиромашных. Самая голь, которая еще помнит, каково это рабом быть и которая знает, что помещики с людьми творят. Походным атаманом в это войско назначается — Семен Драный. Задача Пятой армии — двигаться вверх по Медведице и Хопру в сторону Тамбова и Саратова. Сманивать всех недовольных на Дон и Кубань для заселения пустынных земель и поднимать крестьян против царя.
И это назначение поддержали старшины. Хоть военными талантами Семен Драный и не блистал, но зато, сам поднявшийся в атаманы из беглых холопов, он очень хорошо понимал крестьян и посадских людей. Единственная проблема, которая наметилась, это то, что некоторым не понравилась идея Булавина притащить на Дон крестьян, но пока, такие люди явного недовольства не выказывали.
— Кроме того, — продолжил войсковой атаман, — есть еще и Шестая армия, казаки Максима Кумшацкого, прорывающиеся к нам на соединение с севера. Пока, про них мало что известно, но думаю, что они все одно вернутся на родные берега Тихого Дона.
Кондрат оглянулся на полковника Лоскута, тот снова привстал и объявил следующий вопрос:
— Атаманы-молодцы, требуется выбрать человека отвечающего за весь наш тыл и снабжение армий.
Старшины и атаманы недоуменно переглянулись — не было ранее такой должности в Войске, но поскольку в царской армии многие уже послужили, то знали, чем такой человек должен заниматься.
— Фролова Василия, — выкрикнул один.
— Сурова Степана, — раздался второй голос.
Завязалась перепалка, но всех остановил Булавин и сказал:
— Предлагаю Зерщикова Илью Григорьевича.
— Да ты что, Кондрат!? — вскочил с места Поздеев. — Он же с Максимовым против тебя злоумышлял.
— Да, так и есть, — поддержали старшину сразу несколько голосов.
Булавин поднял атаманскую булаву, и все затихли.
— Зерщиков не подведет, человек он понятливый и вскоре разберется, что к чему. А дабы сомнений в нем не было, то люди полковника Лоскута за ним присмотрят.
В конце концов, после жаркого спора, с выбором войскового атамана, хоть и со скрипом, но все же согласились.
— Третий вопрос, и на сегодня последний, — провозгласил Лоскут. — Что делать с изменниками казацкого дела? И не стоит ли кого-то помиловать?
С этим вопросом разобрались быстро. Допрос предателей, а затем смерть через отрубание головы саблей за городской стеной.
Такими были основные вопросы, решенные Советом Атаманов, в первый же день после занятия Черкасска силами восставших казаков. Собравшиеся расходились, и только Василий Поздеев несколько задержался. Он хотел один на один о чем-то переговорить с отцом, но полковник Лоскут хлопнул его по плечу и сказал:
— Пойдем, друже, выпьем, а все что хотел сказать, завтра скажешь.
Поздеев несколько натужно улыбнулся, и вышел из войсковой избы. За ним следом полковник, и в помещении остались только я и войсковой атаман.
Как только закрылась дверь, батя расслабился и откинулся на спинку мощного кресла с красивой и мягкой обивкой. Сразу стало заметно, как же он сильно устал: покрасневшие глаза, сильно проступившие морщины и сероватый оттенок лица. Да уж, как ни посмотри, а такое дело он на себя взвалил, что мало кто с ним может справиться. Впрочем, Булавин сдаваться не намерен, да и смысла в этом нет, так что придется ему продолжать идти в выбранном направлении и назад уже не оглядываться.
Отец, не спеша, достал кисет с табаком, набил трубочку, посмотрел на меня и спросил:
— Что скажешь, сын, о чем Поздеев хотел со мной отдельно от всех переговорить?
— Так это и не мудрено, батя. Василий Поздеев вместе с Максимовым и старшинами, кто сейчас в цепях сидит и своей участи ждет, многие дела вел, и деньги, про которые завтра их будут спрашивать, наверняка, вместе с ними распиливал. Вот он и хотел себя сразу прикрыть. Свою долю в войсковую казну отдать и сухим из воды выйти.