Впрочем, бежали не все. На третий день после поражения под Крутиково в город прибыло около трехсот казаков под командованием сотника Гулыги. И пока запорожцы атамана Беловода вместе с бурлаками Ивана Павлова сдерживали продвижение царских войск, они попытались организовать оборону Воронежа. Горожане, преимущественно посадский люд и приписанные к Адмиралтейству рабочие, организовывали добровольческие отряды, как могли, укрепляли стены, готовились к осаде и получали в городском Арсенале оружие, которого было очень мало.
Душевный подъем среди людей был очень высок, и к пятому апреля было сделано очень многое. Воронежцы и казаки Гулыги были уверены, что город выдержит осаду, дождется подхода свежих казачьих армий и сможет снова зажить своей привольной жизнью, с собственным самоуправлением, крепким порядком и небольшими налогами. Однако Долгорукий и Боур полководцами были неплохими и действовали стремительно. Не взирая на большие потери в личном составе, они сбили все заслоны на пути к Воронежу, и драгуны из полка фон Делдина неожиданным наскоком захватили ворота города. Спустя всего полчаса, на помощь фон Делдину подошли драгунские полки Ефима Гулица и Яковлева. Следом конница слободских полков и дворяне.
Казаки и городские ополченцы, было, кинулись отбить ворота. Но, потеряв до ста человек убитыми, они отошли обратно в город, где заняли все пригодные для обороны здания, и начали строить баррикады. Общего руководства не было, сотник Гулыга получил тяжелое ранение в самом начале боя, а все выборное городское начальство, в основном из купцов и бывших царских чиновников, лояльных к восстанию, вдруг, куда-то неожиданно исчезло.
И все равно, посадский люд и рабочие сдаваться не хотели. Большинство женщин и детей загодя покинули город, а мужички, кто посмелей и покрепче, остались. По улицам бегали люди, около домов собирались небольшие группы бойцов и тут же рассыпались. Каждый искал того, кто же возглавит оборону, и хотя такового человека не находилось, в руках горожан и казаков по-прежнему были зажаты сабли, пики, ружья и пистоли. Обороняющиеся понимали, что они уже проиграли, но упрямо готовились к бою, и вскоре он случился.
Сначала, в атаку пошли драгуны и слобожане, которые были должны пробиться к верфям. Они наступали целенаправленно, знали куда идти, а действия их были решительными и хорошо продуманными. Драгуны нахлынули на первую баррикаду, сходу взяли ее и перебили всех защитников. Дальше по улице второй заслон, снова рывок вперед, и здесь их встретили казаки Гулыги. Прогремели ружейные выстрелы, несколько человек с обеих сторон упали в весеннюю грязь воронежской улицы, и началась яростная рукопашная схватка, в которой временную победу одержали донцы, отбросившие драгун назад.
До вечера все затихло. Воронежцы ожидали следующего вражеского наступления, а драгуны заняли окрестные улицы, расположенные невдалеке от городских ворот, и ждали подкреплений. Наконец, ближе к вечеру, появилась царская пехота и сам князь Долгорукий, который не дал своим солдатам роздыха, а приказал сразу же начать наступление вглубь города.
Подневольная пехота, уже успевшая сегодня повоевать и понести серьезные потери, послушно построилась в плотные штурмовые колонны и с барабанным боем, под прикрытием пушек, направилась умирать. Для русских мужичков, забритых в солдаты, этот день был тяжелым. Боестолкновение с бурлаками Павлова, которые не желали драться правильным "западным" строем, измучило всех. Донские бойцы действовали странно, но эффективно. Превосходящими силами они наваливались на идущую по дороге отдельную от основных сил роту, прятались в густом кустарнике и лесу, отстреливали офицеров и идущих впереди солдат, а затем, не пытаясь обороняться, отходили. За ними кидались в погоню, и попадали в ловушку, и так каждый раз. Подобной тактики придерживались и запорожцы Беловода, налетали на драгун, стреляли и отходили. Но в отличии бурлаков, в лесах, окружавших Воронеж, они были не очень поворотливы, им не хватало коней и пороха, и они были вынуждены отойти к Дону, тем самым, освободив дорогу царским войскам.
Солдаты начали наступление на город, кинулись на баррикады, и откатились назад. Вперед выдвинулись пушки. Выстрел! Первое ядро пролетело над головами горожан и казаков. Выстрел! Второе ядро ударило в самый центр хлипкой преграды и, убивая десятки людей, разметало ее. Зазвучали команды немногочисленных уцелевших офицеров. Снова атака. Сабли против штыков, и в этот раз казаки отступили.
Царские воины рванулись за ними следом, и серо-зеленая мундирная толпа, уже без всякого строя, потоком повалила по улицам. Раненых защитников города добивали, а кто сдавался, тех вязали и отправляли в тыл. Опять перед солдатами преграда, большой и добротно сделанный боярский дом, из которого ведется меткий ружейный огонь. Пушки отстали, и бревенчатые хоромы, не придумав ничего лучше, закидали факелами и подожгли. Наступила ночь, и длинные языки пламени взвились в темное небо. Пехота Долгорукого продолжила движение по городу, а драгуны окружили горящее здание, и ждали того, что из него станут выбегать бунтовщики. Однако дом сгорел вместе с людьми, и ни один человек из него не появился.
Тем временем, по всему Воронежу продолжались жаркие случайные схватки. Подавляющий перевес был на стороне армии Долгорукого, и к утру все было окончено. Воронеж оказался под полным контролем царских войск, и захваченные в плен связанные веревками казаки и горожане, длинной вереницей, подгоняемые ударами ружейных прикладов и палок направились за город.
Куда их ведут, люди не знали, но понимали, что не на пироги. По приказу Долгорукого всех пленников отконвоировали на большое поле вблизи Семилукского поселка, и построили плотными шеренгами. Сам Василий Владимирович Долгорукий и генерал Боур, расположились неподалеку. Захваченные бунтовщики стояли молча, и продолжалось так около часу, до тех пор, пока не появилась еще одна большая колонна пленников. Это были казаки из армии Поздеева, около полутысячи человек, в основном те, кто добровольно сдался на милость победителя. Две толпы избитых и израненных людей, соединились, пленники начали переговариваться, и выискивать своих знакомцев, но охрана быстро навела порядок и снова над полем воцарилась гнетущая тишина.
- Пора начинать, - с неистребимым немецким акцентом сказал полный человек в светло-синем парадном мундире с орденской лентой на перевязи.
- Да, пожалуй, - согласился с ним второй, высокий мужчина с несколько вытянутым породистым лицом в простом зеленоватом кафтане и треуголке. Затем, он взмахнул рукой в направлении пехотного майора, стоящего неподалеку. - Начинайте!
Повинуясь команде, забегали солдаты и драгуны, дворянские холопы и слобожане, закипела работа, и в этот момент только самый глупый человек не понял, что же ожидает лично его и всех остальных пленных.
Появились крестьяне из окрестных деревень с заступами в руках, с тысячами толстых обтесанных с одного конца кольев и большими вязанки хвороста. Все готово и после этого начанается наказание непокорных.
Пленников выдергивали из общей массы целыми десятками, насаживали их на колья, а те, в свою очередь опускали в вырытые крестьянами ямы. Люди кричали от боли и корчились от непереносимых мук. Некоторые пытались сопротивляться, но все было бесполезно, попытку вырваться или освободиться от пут, солдаты давили сразу же, а мольбы и проклятия умирающих людей, не трогали озверевших от вида крови палачей.
Закончились колья, и запылали костры. Прожорливое пламя взвилось к синему безоблачному небу, и связанные люди полетели в огонь. Раз-два, взяли! Раз-два, за руки, за ноги, раскачали человека, и полетел он в пекло.