— Страшно с шизофреником жить?
— Ты шизофреник? — обе руки простынь подтянули к подбородку и застыли.
— Нет. У меня просто, маниакально депрессивный психоз! Я — маньяк! Убийца я!
И он всей своей пастью, как на сцене, захохотал, встал во весь рост и очень громко понёс всякую чушь:
— Я маньяк! Кровища! Мне нужна кровища! Я покорю весь мир, ничтожные людишки! Шамбала! Сливайте сало, господа удавы! Урыть, всех урыть! Моськи, моськи, в дребезги все моськи! Только кровища! Ломиться будете! Маньяк пришел — гаситесь, подонки! Всех зарежу, всем кровь пущу! Гниды, жабы, контры! Джамалая, Ха!!!
И он смачно харкнул на стекло окна.
— Идиот! — вырвалось у испуганной Юльки.
Архип моментально осёкся, мигом присел на корточки, в упор сверля её глазами, сузил свои губешки и сквозь зубы начал рычать:
— Чё, ты, там сказал? Не понял, ты меня на хер послала? А?
Юля смотрела ему в глаза жестко и смело, ответила:
— Я сказала, что ты идиот!
Ну, что ж — пришла пора «взорвать» хрупкий мир отношений за одну секунду, как он и обещал. Сейчас он ей покажет, как это делается!
Он развел руки, сделал удивленную, провокационную мину.
— Какого хера ты тогда перед идиотом ножки раздвигаешь?
— Больше не буду! — (вообще-то за такие слова морду бьют, но Юлька не могла его ударить — она не понимала, что происходит, хотя уже не на шутку разозлилась).
А этот не унимался:
— Больше и не надо — и так сойдет! Больше ты и не сможешь — растяжки не хватит. Плохо тебя растянули. Хлопцы ленивые попались — им все больше оральный секс подавай. А как нормально телку растянуть — так им лень, домой бежать надо — жена ждет! Чмок-чмок — и: «Оботри губы. Извини, мне пора домой — гуси не кормлены. Позвони, детка», — Архип уже сам не понимал, что он несет.
— Что-о-о?!!!
— Ч-то-о? — передразнил её Архип, скорчив гнусную рожу, по которой все-таки очень хотелось врезать!
Юлька резко отвернулась.
— Чё, ты, морду-то воротишь? — не унимался это, который теперь уже точно походил на маньяка.
Юлька молчала. Сжала губы и молчала!
— Я с тобой разговариваю? — Архип начал понимать, что уже перегнул палку, но остановиться пока ещё не мог. Не знал, как сейчас выйти из положения, и пока ещё пёр сам на рожон. — Отвечай, чего заткнулась-то?
Юля повернула голову и серьезно спросила (глаза уже блестели):
— Зачем ты так? — вдруг, навернулись слезы. — Я что тебе плохого сделала?
— Я же идиот — что с идиота взять? — вдруг, появились нотки оправдания. — Видимо я тебе что-то плохого сделал, а?
— Я не говорила, что ты мне плохого сделал.
— А что такое «идиот»? Я пытаюсь тебе, бестолковой, объяснить, как устроена жизнь, а ты мне «Идиот!» — Архип зацепился за её оправдания (дурацкая натура — не хочет считать себя виноватым. Вообще эти парочки на Байкале не поймешь — они то трахаются, то лаются! Всегда так. У всех).
— Так устроена жизнь только в твоем больном воображении!
— Вот, видишь — опять. «Моё больное воображение». У тебя здоровое воображение? Ты — принесла мне челогачи, Покуль тебя обматерил, ко мне припиздила другая баба, я не пришел на свидание, пошел дождь, ты промокла, не зная с кем я, постучалась ко мне, пришла, я открыл, напились, натрахались, осталась, бросила работу, мне всё про себя и свои детские приключения рассказала, горя не знаешь, живешь со мной, палец о палец не ударила, но я тебя люблю и уважаю, в обиду не даю, а ты говоришь мне, что у меня больное воображение? — сам себя распалял (действительно идиот), но признаться себе в этом не мог, поэтому продолжал неуместные вопросы задавать: — Так кто из нас идиот? Кто последняя скотина? Юля, ты мух объелась? Или попутала рамсы, Зайчатина!
Юлька вдруг заревела. Ей стало так обидно, что он ни с того ни с его на неё накинулся, вороша прошлое и обвиняя в том, в чём она перед ним не виновата. Что ему надо? Всё опыты свои показывает — нашел подопытного кролика. Зачем она вообще сюда приехала? Чтобы он над ней издевался? (И тысяча других вопросов промелькнуло в голове). Очень ей стало обидно, очень!
— Ну, и чё, ты, ревешь? — Архип обмяг и перестал быть неприятным.
— Не знаю. Мне страшно! — и, не с того, ни с сего, попросила: — Прости меня.
У неё появилась привычка, если что не понятно Архипу или начинает его напрягать, извиняться, чтобы ещё больше не разозлить. Извинения останавливали его и он быстро остывал. Вот и сейчас он моментально, как говорится, затупился.
— Заебись! Поговорили о стихах и фантазиях! Пошутил малыш.
Архип приподнялся, спрыгнул с постели и сел на кровать рядом. Некоторое время он молчал, не решаясь, что-то сказать. А что сказать? С чего начать налаживать развалившийся «карточный домик»? И, не найдя ничего стоящего, он начал, как обычно, рассказывать ей свои байки, чтобы отвлечь от мыслей ненужных и злобу загладить.