– Послушайте, я не понимаю, что Вам нужно. Чего Вы хотите? – он зажмурился от боли в затылке и сделал глубокий вдох, – Зачем Вы похитили меня?
– Я хочу, чтобы ты исповедовался мне в своих последних грехах, Винчесто. Расскажи мне, как прошло ваше собрание в офисе Дарка пару недель назад, – девушка подошла к нему совсем близко и заглянула в глаза.
– Как ты… – Винчесто с испугом смотрел на Нику.
– Как я узнала? – перебила она его, – О, я много чего о тебе знаю. И о твоих компаньонах тоже. Я знаю о и ваших кастингах, и об афродизиаке, – Ника ухмыльнулась, – советую, если ты действительно веруешь в Бога, а не фарсишь, изображая добродетель, раскаяться перед смертью.
– Прошу, я не сделал никому ничего плохого! Отпустите меня! Я дам Вам денег, сколько скажете! Выполню любые Ваши требования!
– Молись, Винчесто! – прорычала она, схватив его за шею и крепко сжав пальцы так, что тот захрипел, – Ибо беззакония мои я сознаю, и грех мой всегда предо мною!
Ника разжала пальцы, позволяя Винчесто отдышаться. Она достала из-за пазухи два длинных толстых гвоздя и молоток, что были прикреплены к её поясу. Уокер приставила гвоздь к ладони мужчины и занесла над ним молоток.
– Нет! Не нужно! Прошу! А-а-а! – острый метал вонзился в плоть, пробивая её.
Гвоздь был хорошо заточен и легко проходил сквозь плоть. Хватило всего трёх ударов молотком, чтобы прибить ладонь Винчесто к кресту.
– Окропи меня иссопом и буду чист, омой меня и буду белее снега, – продолжала цитировать она, переходя ко второй руке.
Винчесто продолжал просить её оставить его и отпустить. Но Уокер была сосредоточена на втором гвозде и ладони мерзавца. Крики заглушал гром.
– Зачем… зачем Вы это делаете? – тяжело дыша после собственного крика, проговорил он.
– Ты всё ещё не желаешь признаваться? Скольких девушек вы с дружками изнасиловали? Скольким вы сломали судьбу? – Ника схватила мужчину за подбородок, вынуждая смотреть на себя, – Говори!
– Много, – Винчесто не выдержал, – их было много. Я раскаиваюсь. Прошу, отпусти меня!
– Если веришь в Бога, проси прощения у него! – рявкнула она, – Сердце чистое сотвори во мне, Боже, и дух правый обнови внутри меня, – с этими словами, она вонзила под ребра Винчесто нож.
***
– Нашли что-то интересное? – заходя в кабинет к Эрагону, Мамон не сдержал тихого смешка, подметив, что азиат провёл здесь всю ночь.
– Находите это забавным? – раздражённо бросил в ответ он, отодвигая в сторону одну из множества папок, лежащих на столе.
– Вы так усердно ищете убийцу из своей любви к работе или из страха перед Самаэлем Дарком? – Мамон едва заметно усмехался, наблюдая за реакцией детектива на свои слова, – Вы приехали из самого Маклина. Специальный агент по расследованию запутанных дел, детектив особого отдела. Какие же рычаги влияния на Вас имеет Самаэль?
– Я здесь из-за отсутствия достойных специалистов среди вас, – рыкнул Эрагон, что был взбешён насмешливым тоном шефа полиции.
– Безусловно, Эрагон. Конечно же все мы тут верим в Вашу преданность работе! И безмерно рады Вашему участию! – Мамон продолжал усмехаться, наслаждаясь реакциями азиата и, бесспорно, ему удалось вывести этого специалиста из себя, – Но давайте перейдём к нашему общему делу! Что-то выяснили за эту ночь?
– Выяснил, – Эрагон скривил губы в отвращении, стараясь сдержать свой гнев, – все три убийства - дело рук одного человека.
– Да что Вы говорите?
– Это дело рук женщины, – игнорируя саркастичный тон Мамона, продолжал детектив, – и вполне возможно, она хорошо знакома с работой полиции. Но кое-какие улики всё же оставила.
– Улики? И какие же улики Вы сумели найти? – уже более серьёзно поинтересовался шеф полиции.
– Её почерк. Пожалуй, первое, на что стоит обратить внимание, – Эрагон самодовольно ухмыльнулся, – для каждого из убитых было подготовлено наказание соответствующее их увлечениям. И каждого из них заставляли страдать перед смертью. Она мстит, заставляя пройти через ад.
– Почему Вы решили, что это женщина?
– Всех троих предварительно оглушали по голове. Удары снизу вверх, а значит преступник был ниже своих жертв. К местам обнаружения их тащили. Пусть чётких следов от обуви и не осталось, но есть заметные углубления, предположительно от каблуков, – воодушевлённо рассказывал Эрагон, – убийце было тяжело их тащить. Аккуратность, с которой подошёл преступник и изощренность в убийствах, их жестокость - это всё женский почерк. Мне достаточно этого, чтобы сделать вывод.