Тот, оглядевшись, заявил, что видит знакомых селян из близлежащей деревни.
-Боже, я вернулся домой! Мы вернулись домой!
Вот это самое «мы вернулись домой» мне не особо понравилось. Вернулись
домой Сергей с Мишелем, а мы с Женевьевой попали вновь не туда и не в то
время. Хорошо подруге, у неё тут близкий родственник. Муж как-никак. Не
пропадёт! Мне-то что делать?
В это самое время мужики отогнали к лесу группу французов, скорее
похожих на оборванцев. Тем не менее, те оказывали ожесточённое
сопротивление. Среди отступавших солдат ходили слухи о жестокости
русских в отношении пленных французов. Естественно, придя на русскую
землю, захватчики наворотили дел и не всегда хороших. Вот поэтому и
залютовал русский народ.
Стало холодно. Мы не рассчитывали на такую резкую смену климатических
условий. Как-никак было начало осени и погода радовала последними
тёплыми деньками, а тут, на тебе, снег по колено. Холодно однако! Женевьева
зябко передёрнула плечами. Сергей снял фрак и накинул ей на плечи, а сам
направился к мужикам, намереваясь, по всей видимости, осуществлять
тактическое руководство по ведению военных действий. Мужикам во все
времена только бы поиграть в войнушку, а тут такая возможность, всё
вживую. Внезапно Серж пошатнулся и обсел на землю. Женевъева кинулась
на помощь. Раздались выстрелы. Говорят, обречённый сопротивляется с
особой ожесточённостью, всё равно терять нечего. Так и тут, французы,
осознав, что им ничего хорошего в случае пленения не светит, решили
перейти в контратаку. Увидев, что Женевьева и её новоявленный супруг
оказались в зоне боевых действий, я бросилась им на помощь. Подбежав к
подруге, увидела, что та пытается перевязать руку Сержу, который нежно
баюкал конечность. По всей видимости, пуля на излёте попала в предплечье.
-Женька, давай оттащим его куда-нибудь в сторонку.
Та, обернувшись, кивнула головой. Мы решили волоком вытащить Сергея с
места боя, но тот, самостоятельно поднявшись, схватил Женевьеву за руку и
потянул в сторону церкви. Раненая рука повисла плетью. Оказавшись на
ступенях, мы попытались открыть дверь, но та оказалась запертой. Не может
быть! Мы же только что вышли оттуда и там должен остаться отец Арсентий
со своими служками, Валентин и немногочисленные гости. Между тем
французы, оттеснив местных жителей, подошли к ступеням. Мишель с
Сержем загородили нас с Женевьевой. Всё, капец пришёл! Однако вперёд
вышел один из французов, попытавшись объясниться с нами по-русски.
Мишель остановил его, поинтересовавшись, что ему требуется. Тот ответил,
что они с товарищами, вырвавшись из полыхавшей Москвы, попытались
воссоединиться с остатками регулярных войск, однако попали в засаду, и
пришлось принять бой. Также он пояснил, у них есть раненые и он хотел
попросить, чтобы им оказали хоть какую помощь, а вот понимания у русских
мужиков не нашёл, те сразу пошли в атаку. Мишель остановил пламенную
речь, повернулся к Сергею и о чём-то пошептался с ним. Тот заговорил с
французом. Солдаты успокоились, опустили ружья и направились в сторону
леса.
-В чём дело? – поинтересовалась я у Сергея.
Тот объяснил, что попросил принести раненых, и он постарается разместить
их у себя в усадьбе. Остальные обещали просто уйти, если им не будут
мешать. Вскоре появились солдаты с самодельными носилками, на которых
лежали укрытые тряпками люди. Видимо, плохи дела у французов, если за
помощью они обратились к своим противникам. Мужики, ранее теснившие
неприятеля, подтянулись к церкви и с удивлением разглядывали тех, которых
недавно хотели стереть в порошок. Увидев раненых, куда-то убежали и
вскоре вернулись с двумя подводами, на которые и погрузили больных.
Остальные французы, убедившись, что их товарищам ничего не угрожает,
ретировались в лес. Крестьяне развернули лошадей в сторону усадьбы, куда
мы вскоре и добрались. Местная дворня, увидев Сергея, выбежала к нему с
поклонами.
-Барин, барин приехал, - раздалось со всех сторон.
Вперёд выступил, убелённый сединами старик, по всей видимости,
управляющий.
-Сергей Павлович, ваши матушка с батюшкой в Петербург уехавши. Нас вот
оставили за домом приглядывать. Извиняй, если чего не доглядели. Француз
тут пошустрил немного, припасы подрастащили, а так вроде всё добро
сберегли. Говори, чего надо. Всё сделаем.
Сергей приказал разместить французов по избам. Вскоре раненых
распределили на постой. Пришла какая-то старушка и сделала Сергею
перевязку. Рана, как я и думала, оказалась не опасной. Затем мы собрались в
усадебном доме обсудить наши дальнейшие действия. Сергей был опечален,
что отец не дожил до его венчания. Осталось выяснить, где находятся
остальные члены семьи. И тут меня осенило.
-Сергей, ты не помнишь, какая дата стояла в дневнике твоей матушки?
Женевьева с упрёком взглянула на меня. Упоминать о печальных событиях
было, по крайней мере, неучтиво. Впрочем, Сергей ответил, что не обратил
на это внимания.
-Вспомни, это очень важно, - ещё раз попросила я.
-Зачем вспоминать, дневник у меня, - Сергей протянул мне тетрадь.
Я торопливо раскрыла её и показала всем дату.
-Смотрите – двадцать пятое декабря 1812 год.
-Ну и что? – отреагировала Женевьева, - дата, как дата. Ничего в ней
необычного не вижу.
-Вы не понимаете: двадцать пятое декабря! Сегодня, какое число?
-Кажется, должен быть конец октября, - вклинился Мишель.
-Вот именно, октябрь. Пошевелите мозгами. Запись в дневнике ещё не
сделана.
-Не понимаю, - как это не сделана? – удивилась Женевьева, – ты, случайно,
не заболела? Вот она у тебя под носом. Посмотри внимательно, - и ту же
осеклась. На наших глазах текст в дневнике начал бледнеть и постепенно
исчезать.
-Вот видите, - воскликнула я, – ещё ничего не произошло. Отец Сергея, по
всей видимости, жив. Необходимо как можно скорее отправиться в
Петербург. Вероятно, нам удастся спасти его или, по крайней мере,
попытаться.
-Так что же мы сидим, - вскочил с дивана Сергей, - я сейчас велю
закладывать карету, и мы тотчас выезжаем.
-Подожди, не торопись. Сейчас поздно. На дворе ночь, - я остудила его пыл, -
выедем завтра ближе к обеду. Нам требуется подготовиться, путь, как я
поняла, не близкий.
С моими доводами согласились, и мы стали готовиться к предстоящей
поездке. Сергей отдал необходимые распоряжения. Мужчины решили
отправиться верхом. Для нас с Женевьевой приказали заложить сани. Также в
дорогу необходимо взять кое-какие продукты. До конца дня время,
наполненное сборами, пролетело незаметно. Отужинав, разошлись по своим
комнатам. Женевьева, несмотря на статус молодой жены, осталась со мной,
благоразумно решив, что всё ещё успеется.
-Знаешь, что-то неспокойно у меня на душе, - начала Женевьева, - кажется
мне, что наше путешествие окажется не таким уж безоблачным, каким мы его
представляем, в дороге всякое может случиться.
-Жэка, не каркай, – остановила я подругу. Кажется, у меня в сумочке должен
быть дневник твоего дражайшего родственника. Давай, посмотрим, может,
что изменилось.
Женевьева поддержала идею, а я раскрыла тетрадь в надежде обнаружить
новые записи.
Помнится, мы прочитали, как Поль и Шарль покинули Москву. Поль писал,
что было ещё не очень морозно, но ночами холод пробирал до самых костей и
Шарль простыл.
Действительно, запись вновь изменилась.
«Это было позорное бегство, бегство на родину. По пути встречались