С ухмылкой на лице я отстраняюсь и подмигиваю, зная, что пора найти свой стул, если я хочу, чтобы то, что ее родители называют бизнесом, было сделано и я убрался отсюда.
Мы завтракаем, и у меня появляется возможность немного узнать о ее семье. Сестры не перестают делиться неприятными воспоминаниями об Эсмерей, и я знаю, что именно так проявляется братская любовь. Мои братья, несомненно, поступят так же, как только увидят ее.
Точно.
Они заставят меня глотать собственное дерьмо за то, что я не рассказал им об этом, но я найду оправдание или, если Эсмерей захочет, я расскажу им правду. Решение остается за ней.
Как только мы заканчиваем есть, ее родители приглашают к столу своего адвоката, который вручает мне контракт с условиями, которым я должен следовать. В большинстве из них речь идет о деньгах, на которые я должен содержать их семью, и о том, в каких случаях я вынужден платить — за похороны Эсмерей, за свои похороны и... за наших детей. Я избавляюсь от чувства страха, не веря в то, что они заставляют меня подписать. Не то чтобы я этого не хотел делать, но потому, что они так жаждут денег, что пошли бы на что-то подобное.
Конечно, я должен поддерживать Эсмерей финансово, независимо от того, в чем она нуждается, и я удивлен, что в контракте наконец-то есть что-то, что имеет отношение к ее счастью. И в будущем они разрешат мне развестись только в том случае, если я буду на мели или если не смогу предложить им больше двух внучек.
По крайней мере, они согласились не устраивать пышную церемонию, как предлагали изначально.
— Много правил, да? — ловлю себя на том, что говорю вслух.
Ее мать смеется, размахивая руками, в то время как ее муж сидит рядом с ней, как послушный щенок.
— Конечно. Все, что угодно, лишь бы Эсмерей была счастлива.
Я игнорирую ее, потому что совсем не верю этой женщине и подписываю контракт не задумываясь. Иначе я могу передумать, но я не могу. Я уже пришел сюда, и ни за что не разочарую Эсмерей таким образом. Я иду на огромный риск и это уже выходит за рамки моих возможностей.
Юрист протягивает ей бумаги, и она несколько раз моргает, глядя на них, ее руки дрожат, когда она смотрит на мою подпись.
Да ладно, Рейв. Сделай это.
Она поднимает глаза, чтобы встретиться с моими, как будто просит заверений. Киваю ей, надеясь, что этого небольшого толчка будет достаточно, чтобы она согласилась. Она берет ручку у мужчины и подписывает, дрожащими руками.
— А теперь, прошу нас извинить, — говорю и поднимаюсь на ноги, застегивая пальто. — Я хочу пойти домой с женой.
* * *
— Как ты мог так поступить, Кай? О чем ты только думал? — спрашивает она, жестикулируя руками и расхаживая по моей комнате. Нашей комнате.
Моим первым побуждением было спросить, когда же закончился этап — мистера Грейвса, но у меня такое чувство, что сейчас совсем неподходящее время, поэтому оставляю это без внимания.
Снимаю пальто и со вздохом сажусь на стул перед кроватью.
— Сработало ведь?
Она замолкает, одаривая меня взглядом, который мог бы убить меня.
— Сработало? Но дело не во мне! Ты спас меня от кошмара, но сам вляпался в него. Зачем ты это сделал?
— Что значит, я сам вляпался в кошмар? Ты считаешь себя такой? — спрашиваю и мой голос становится хриплым.
Она колеблется, глядя куда угодно, только не на меня. Эсмерей опускается на кровать, ее плечи опускаются в знак поражения.
— Да, может быть, ты встретишь кого-нибудь...
Прежде чем она успевает закончить фразу, я вскакиваю на ноги.
— Не смей говорить так о моей жене.
Эсмерей вздрагивает и встает. Но едва достает мне до подбородка, склонив голову набок, смотрит мне прямо в глаза. Я мог бы рассмеяться, но я почти уверен, что она дала бы мне пощечину, как только я это сделаю.
— Ты слышишь, как безумно это звучит? Мы даже не друзья. Друзья, Кай. Как, черт возьми, я могу быть твоей женой? Почему ты так спокоен, когда просто подписал свою жизнь? — заканчивает она криком.
Я прижимаю палец к ее губам, заставляя замолчать, чтобы мой отец не услышал, что здесь происходит. Он узнает об этом через два дня, когда мы вернемся из Лос-Анджелеса, но до тех пор этот брак должен быть подальше от его ушей.
Эсмерей сглатывает, опускаясь на край кровати.
— Я никогда не говорил, что мы друзья. Мы будем такими, какими ты захочешь, — говорю ей, наблюдая, как у нее перехватывает дыхание. — Делай с этой информацией, что хочешь.
Она стонет, падая на спину и устремляя взгляд в потолок.
— Как мы вообще собираемся это сделать? Что ты собираешься сказать своей семье? Ты действительно собираешься пожертвовать шансом найти свою великую любовь, женившись на мне?
Мои губы растягиваются в улыбке, когда я слышу ее непрерывный опрос. Она права. Мне следовало бы напрягаться из-за того безумного решения, которое я принял сегодня, но я не чувствую ничего, кроме спокойствия. Я не могу это объяснить, но я спокоен, зная, что поступил правильно. Это то, что я всегда чувствую, когда помогаю кому-то. Напряжение в моем теле просто спадает, каким бы возмутительным способом я этого ни добивался.
Я сажусь рядом с ней.
— Мы расскажем моей семье все, что ты захочешь. Правду или выдумку. Мне все равно, это твой выбор. А насчет этой великой любви — я никогда не планировал жениться, и, по-моему, единственной девушкой, с которой я когда-либо встречался, была Ванесса в шестом классе.
Она что-то бормочет и сворачивается калачиком, повернувшись ко мне лицом.
— Что с ней случилось?
— Она порвала со мной, потому что ее волосы застряли в моих брекетах, — я тихонько смеюсь, вспоминая это, и ей требуется секунда, чтобы присоединиться ко мне. Эсмерей смеется так громко, и я никогда не чувствовал себя так умиротворенно с ней, как сейчас.
— Прости, — говорит она сквозь смех. — Я просто представила тебя с брекетами.
— Ты бы удивилась, узнав, что я был парнем, на которого девушки заглядывались, — говорю ей, мысленно возвращаясь в те дни.
Эсмерей кивает.
— Я совсем не удивлена, — бормочет она, когда смех стихает, и садится, пристально глядя на меня своими зелеными глазами. — Ты просто сумасшедший, понимаешь это?
— Я знаю.
— Спасибо, Кай. Правда. Я никогда не думала, что кто-то будет так рисковать ради человека, чья жизнь была спланирована за годы до его рождения. Я обещаю, что постараюсь быть тебе хорошей женой, чтобы отплатить тебе за свободу, которую ты только что дал мне, пожертвовав собой. Не думаю, что, действительно, смогу как следует отблагодарить тебя, — она ерзает на своем месте, прикусывая губу, и ее взгляд устремлен куда-то вдаль.