Надеюсь, что сегодня ночью буду спать гораздо лучше, и надеюсь, тоже самое произойдет и с ней.
— Расслабься, — наклоняюсь и шепчу ей на ухо, мое дыхание овевает ее шею, оставляя мурашки на коже. Я отстраняюсь от нее, замечая, что теперь она еще более напряжена.
— Объявляю вас мужем и женой. Можете поцеловать невесту, — объявляет сотрудник мэрии.
Моя ладонь скользит по ее спине, обтянутой красивым шелковым белым платьем, которое плотно облегает ее изгибы, и ее глаза устремляются на меня, в них блестят слезы. Она несколько раз моргает от такой близости, нерешительно делая шаг вперед и кладет руку мне на грудь.
— Что ты делаешь? — бормочет Эсмерей, не отрывая взгляда от моих губ. Я указываю глазами на мужчину рядом с нами, и ее щеки вспыхивают от осознания этого. — Ладно, извини.
Я поднимаю большой палец и провожу по уголку ее рта, когда она втягивает воздух.
— Могу я поцеловать свою жену?
Ее зрачки расширяются, как будто она спрашивает меня, серьезно ли я это говорю я, но я ничего не говорю. Я просто продолжаю водить пальцем по коже ее лица, наслаждаясь замешательством на ее лице. Она не торопится, ее ладонь сжимает мой костюм, и она прикусывает губу, обдумывая мой вопрос.
Наконец, она слегка кивает мне, и я, не колеблясь, наклоняюсь и заявляю на нее права. Моя ладонь обхватывает ее затылок, и она издает стон, от которого мой член твердеет в тот момент, когда наши языки встречаются. Она неуклюжа, не зная, что делать в первую очередь, но ни разу не попыталась отстраниться от моих прикосновений.
Поскольку я знаю, что мы находимся перед людьми, у которых точно нет права слышать звуки, предназначенные только для моих ушей, и что я не смогу остановить себя, если она продолжит подсознательно врезаться в меня, я завершаю поцелуй последним прикосновением наших губ.
Мы отрываемся друг от друга, дыхание у нас обоих прерывистое.
Ее грудь опускается и поднимается от частых вдохов, сильнее прижимаясь ко мне.
— Мы женаты, — говорит она так, словно не может в это поверить.
— Да, — отвечаю я.
Эсмерей отступает на шаг, явно смущенная представлением, которое мы только что устроили, а ее щеки становятся пунцовыми. Она откашливается, избегая моего взгляда, и благодарит человека, который всего несколько секунд назад сделал наш брак законным.
— Это потрясающе, Кай, — шепчет она, глядя на бриллиант, ярко сияющий на ее руке. — Жаль, что я не выбрала такой же для тебя, — бормочет она, когда мы выходим из здания.
Мы оба выходим на смехотворном расстоянии друг от друга на улицах Лос-Анджелеса. Я мог бы выбрать любой город, но это место всегда казалось мне родным. Для этого нет никакой причины, и все же я хожу по этим улицам так, словно прожил здесь всю свою жизнь.
— Здесь прекрасно, — бормочет Эсмерей, запрокинув голову и поворачиваясь на носках, глядя вдаль.
— Ты так думаешь? — спрашиваю я, следуя за ней по пятам. Она кивает. — Хотела бы ты когда-нибудь пожить здесь?
Эсмерей смеется, прекращая кружиться, чтобы взглянуть на меня.
— Кто бы не хотел жить в Лос-Анджелесе? Все любят это место.
— Верно, — соглашаюсь, и мы идем к машин, — но ты бы хотела?
Эсмерей прищуривается, пытаясь разгадать мои намерения.
— Ты шутишь?
Я качаю головой.
— Нет, с чего бы мне это делать? Я серьезно.
Она замирает на секунду, прежде чем игриво ударить меня кулаком.
— Отстань, — она мотает головой из стороны в сторону, пока Кендрик открывает нам дверь. Она садится, и я быстро следую за ней.
Кендрик везет нас в квартиру, где мы остаемся на ночь, закрывает окно и отделяет переднюю часть машины от задней, чтобы обеспечить нам немного уединения. Клянусь, этот парень читает мои мысли или что-то в этом роде. Вот почему он тот человек, которому я доверяю больше всего, независимо от того, касается ли это бизнеса или личной жизни.
— У меня есть для тебя подарок, — говорю я.
Она ерзает на своем месте, с замешательством глядя на меня.
— Я надеюсь, ты не сделал ничего, чтобы отомстить мне за тот случай с членом.
Уголок моего рта приподнимается при воспоминании.
— Нет, хотя я бы хотел сделать это, просто чтобы увидеть твое лицо. Твой подарок ждет тебя дома.
— Но… Я ничего тебе не подготовила, — бормочет она, выглядывая в окно.
В этом не было необходимости.
— Ты вышла замуж за меня.
ГЛАВА 19
Эсмерей
Я продолжаю ворочаться на огромной кровати. Слова Кая не дают мне успокоиться и уснуть.
Ты вышла замуж за меня.
Одна мысль о том, что он считает наш брак подарком для себя, усложняет понимание происходящего. Что это даст ему?
Единственное объяснение, которое у меня есть, это то, что он сказал это, потому что мы были в состоянии аффекта. Он не может так думать. Мы поженились не потому, что безумно любим друг друга. Кай женился на мне, потому что хотел мне помочь. И он это сделал.
Фу.
Я переворачиваюсь на спину, вздыхаю и смотрю в потолок. Похоже, сегодня мне не удастся уснуть.
Интересно, спит ли он?
Может, мне стоит зайти к нему в комнату и спросить, не захочет ли он поговорить о том, что произошло сегодня.
Как можно тише я встаю с кровати и засовываю ноги в тапочки, стоящие на краю. На цыпочках подхожу к его комнате и радуюсь, что дверь приоткрыта. Когда я заглядываю внутрь, вижу Кая, на котором нет ничего, кроме боксеров, все его мускулы на виду, а рука согнута под головой. Отсюда мне не видно, закрыты у него глаза или нет, но поскольку он ничего не говорит, я прохожу дальше в комнату.
Просто чтобы убедиться.
Конечно, не для того, чтобы пялиться на его великолепное тело, которое выставлено на всеобщее обозрение, и никто не может судить об этом, даже он сам.
— Не спится? — его хриплый голос наполняет тишину, я подскакиваю, прижимая руку к сердцу.
Делаю медленный вдох.
— Нет. А тебе?
— И мне, — бормочет он, закидывая вторую руку за голову. — Рейв?
— Да?
— Помнишь, ты спрашивала меня, чего я от тебя жду? — Кай наклоняет ко мне голову.
Конечно, я помню. Он сказал мне, что ничего от меня не ждет, он просто хотел, чтобы я была самой собой, и я поверила ему. Оказывается, я была неправа, раз уж он заговорил об этом.
— Помню.
— Есть одно правило, которое я считаю важным для нашего брака, — говорит Кай, и даже если я не очень хорошо вижу его зеленые глаза, то чувствую, как они смотрят на меня. — Честность. Я хочу, чтобы мы были честны друг с другом, какой бы ужасной или постыдной ни была правда.