— Чувак, ударить его по яйцам — это низкий прием, — слышу Киарана сзади. — Это только справедливо, если он вернет их.
— Отвали, — говорю.
— Мальчики, — наконец вмешивается мой отец. — Хватит шутить. Девушки будут здесь с минуты на минуту.
Верно. Большая семья Эсмерей и ее отец-подонок.
Я совершенно забываю о существовании какой-либо другой женщины, пока жду свою жену. По какой-то причине то, что я не поговорил с ней сегодня, заставило меня нервничать гораздо больше, чем осознание того, что я собираюсь на ней жениться.
Учитывая то, что она узнала, я сомневаюсь, что у нее хорошее настроение, хотя я и пытался объяснить, что она ни в чем не виновата. Если бы мы встретились сегодня, мы могли бы все обсудить и возможно, тогда я бы не беспокоился о том, что она грустит в день своей свадьбы.
Эсмерей беспокоится об этой свадьбе. Я видел это по тому, как блестели ее глаза, когда она говорила об этом или по тому, как она думала об украшениях и месте проведения, прежде чем переключиться на совершенно другие вещи. Она не могла решить и это только доказывает, что у нее никогда и ни в чем не было права голоса, а теперь, когда оно у нее есть, она не знает, что с ним делать.
Я говорю себе, что с ней все в порядке.
Если Эсмерей и показала мне что-то за время, проведенное вместе, так это то, что она сильная женщина, и если она хочет, чтобы этот день удался, так оно и будет. Она ничему не позволит все испортить.
— У меня кружится голова, — слышу приближающийся смех и моя кожа покрывается мурашками. Возможно, если бы на моих глазах не было повязки, я бы не заметил, какой эффект она на меня производит.
— Я сниму это, — говорю и слышу «нет», прежде чем моргнуть, чтобы глаза привыкли к резкому освещению.
Мой взгляд останавливается на Эсмерей и люди вокруг нее исчезают, когда я сосредотачиваюсь на ее теле, обтянутом самым сексуальным платьем, которое я когда-либо видел. Материал прозрачный, только покрыт цветочными вставками, чтобы скрыть те места, которые могут быть слишком открытыми. Тем не менее, ее бедра и пространство между грудями обнажены.
Я раздумываю, не лучше ли было бы накинуть на нее свой пиджак, чем позволить ей идти перед толпой людей в таком виде.
Ноги сами несут меня к ней и ее сестры освобождают ее. Эсмерей останавливается, выставив перед собой руку.
— Кай?
Я ускоряю шаг и беру ее теплые ладони в свои, прежде чем поднять одну и поцеловать ее. Рейв замирает от моего прикосновения, у нее перехватывает дыхание.
С улыбкой на лице, которую я не могу сдержать, я наклоняюсь к ее уху, мои руки находятся по обе стороны от нее, чтобы снять повязку с ее глаз.
— Ты выглядишь потрясающе.
Как только повязка падает к нашим ногам, ее глаза встречаются с моими и с ее губ срывается тихий вздох. Она сглатывает и тянется ко мне, одной рукой касаясь моего костюма.
— Я получила твой подарок... — бормочет она, пока мой взгляд блуждает от ее каштановых кудрей к красивой шее. — Кай, это было так мило с твоей стороны, — говорит Эсмерей, поднимая руку, чтобы погладить меня по щеке. — Спасибо.
— Все, что угодно, — отвечаю. — Главное, это ты, — протягиваю руку и она с улыбкой берет меня под руку, пока мы идем, а наши семьи следуют за нами.
Я слегка отклоняюсь, глядя на роскошный фиолетовый бант у нее в волосах.
— Я рад, что ты выбрала это украшение, — говорю ей искренне.
Она прикусывает нижнюю губу, и мы отходим за кулисы. Эсмерей начинает подниматься по маленькой лестнице, покачивая бедрами, а я остаюсь сзади. Я тяну ее за руку, останавливая.
— Подожди, — говорю я, понимая, что тяну время.
Эсмерей оборачивается и смотрит на меня.
— Что случилось?
— Дай мне частичку себя.
Она хмурится, ее красивые глаза смотрят на меня, пока она пытается придать моим словам смысл.
— Например?
— Секрет. То, о чем никто не знает.
Эсмерей молчит несколько мгновений, обдумывая, что сказать, пока возвращается ко мне, ее руки обхватывают мои предплечья, а мои ладони ложатся на ее бедра, когда смотрю на нее сверху вниз.
Она чертовски великолепна.
— Это то, что знает только Рейвен, — начинает она. — Когда я сказала папе, что никогда не выйду замуж, он решил преподать мне урок и запер меня в подвале без еды, воды и постели на несколько дней. Мы редко пользовались подвалом, поэтому там было полно всякого хлама. Я случайно нашла старую швейную машинку, которая не работала, рядом с несколькими шелковыми материалами, и, поскольку я не могла запустить машинку, я использовала несколько игл и сделала ленту. Это было совсем не похоже на работу, но я была счастлива. Я думаю, что за один вечер я сделала десятки лент, чтобы чем-то себя занять. Я не знала, что с ними делать, и подумала, что они будут мило смотреться в моих волосах. С тех пор я ношу их каждый день, чтобы напоминать себе, что трудные моменты быстро проходят, если найти способ справиться с ними.
На ее лице мелькают улыбка. Я протягиваю руку к своему плечу и беру ее за руку, поглаживая большим пальцем, пока ее кожа покрывается мурашками от моего прикосновения. Она делает глубокий вдох, наблюдая за мной из-под ресниц.
— Ты всегда находишь хорошее в плохом, — бормочу я, ни разу не отводя взгляда.
Она мягко улыбается, ее пальцы скользят по моему затылку.
— Однажды я научу тебя, но пока это не случилось, у тебя есть я.
Я киваю, обвиваю руками ее талию и крепко прижимаю к себе.
— У меня есть ты.
Несколько секунд мы стоим в тишине, просто впитывая друг друга, как будто наши тела — это зелье нашего спасения. Теперь, когда я стою перед ней, моей женой, нет сомнений, что она — мое спасение.
— Я должен тебе кое-что показать, — говорю ей, осторожно убирая ее ладони от себя. Она улыбается, наклоняя голову набок, ожидая, что я скажу, что это.
Я поднимаю руку, указывая на лестницу.
— После тебя.
Она делает, как я ей говорю и замедляет шаги, когда приближается к верхней ступеньке лестницы. Эсмерей останавливается, прикрывая рот ладонями от удивления. Она проходит немного дальше, оглядывая толпу людей перед нами, и я присоединяюсь к ней, вздыхая с облегчением, когда вижу в толпе наши семьи, соблюдающие дресс-код.
Люди приветствуют ее, улыбаясь, а Эсмерей по-прежнему неподвижна, она никак не реагирует, пытаясь понять, что происходит.
— Кай, — с трудом произносит она, все еще повернувшись к толпе.
Я подхожу ближе и кладу руку ей на поясницу.
— Да?
— Что ты сделал? — спрашивает Эсмерей, ее голос срывается на хрип, когда она поворачивается ко мне, ее глаза блестят от слез.
Я смотрю налево, где все одеты в фиолетовое. Сначала она хотела выбрать цветовую гамму, но потом передумала, потому что не хотела, чтобы люди думали, что она ребенок или что она заставляет их что-то делать.