Донно снилась старая веранда. Дверь в сад была приоткрыта, и бледные тени солнечного света лежали на серых досках пола.
Солнце едва пробивалось через слоистый белый туман, в котором тонули невысокие деревья. Джека не было, и Донно подошел к двери, чтобы выйти в сад. По-летнему пахло скошенной травой, в сыром душном воздухе предчувствовалась гроза.
Шагнуть за порог не удалось: тень мелькнула перед самыми глазами и в лоб уперся длинный худой палец.
— Вали назад, — сердито сказал Джек. — Куда ты лезешь?
Донно отступил, а Джек вошел, открыв дверь нараспашку. Устроился на подоконнике, и под его взглядом Донно медленно сел на кресло-качалку.
— Слушай, — печально сказал Джек, — может, ты прекратишь меня во сне видеть? Как-то раздражает.
— Я же не специально, — устало ответил Донно. — Я бы с большим удовольствием увидел вместо тебя…
Он осекся и замолчал.
— У, — сказал Джек. — Боишься назвать ее по имени?
Донно скрипнул зубами.
— Я не боюсь. Просто ее имя… не идет на язык… я не знаю, как это точнее сказать — не могу произнести, и все. Недавно, когда Морген спрашивала, я смог рассказать, но не произнести ее имя.
— Морген? — рассеянно переспросил Джек. — А это кто еще?
— Ты же мое подсознание. Что за дурацкие вопросы?
— Ну… не дурацкие, а наводящие. Хотел узнать, как ты ее для себя определяешь.
— Да никак, — с досадой ответил Донно. — Она просто помогает мне с Робертом.
— А, значит, я угадал, Морген — «она», — фыркнул Джек. — Давай подробнее, кто это, откуда взялась. Снова прелестная малявка, о которой так и хочется позаботиться?
— Иди к бесам, Джек.
Джек вдруг отвернулся, не ответив. Донно нахмурился: чтобы Джек да не съязвил?
Тот, впрочем, быстро вернулся к прежнему настроению, покачал ногой и подбросил зажигалку на ладони.
Остро взглянул, сузив глаза.
— Она ведь не умерла, — сказал Джек. — Зачем ты зациклился на мыслях о ней?
— Замолчи.
— Ага, щас. Тогда развидь меня или пусть тебе пара красоток приснится, чтоб как-то повеселее было… Ты же не подросток, мозги-то должен был нарастить. Двигайся дальше Донно, жизнь не стоит на месте.
— Не хочу слушать твои…
Джек вдруг резко выдохнул в его сторону вонючее облако дыма — и когда успел закурить…
— А придется, — сказал он. — Однажды ты обнаружишь, что все прошло мимо, а ты цеплялся за воспоминания и идиотские представления о том, как «правильно». Только к тому времени и воспоминания поблекнут. Ты останешься ни с чем и даже не сможешь вспомнить, почему.
Донно долго молчал, глядя, как дым собирается под стрехами.
— Джек, — сказал он. — Мы нашли детей, и я все испортил. Я подумал, что у меня же опыт, и ведь она тоже без магии справлялась… и полез. И ничего не получилось. Знаешь, сколько бы я не пытался… но все, что я хочу сделать, из возможного добра превращается в еще большее зло.
— Ты о чем? — рассеянно спросил Джек, отвлекшись на что-то за окном.
— Обо всем. О родителях. Об отце и… о ней. О Роберте. О детях.
— Слушай, — сказал Джек. — Ты чего, думаешь, я тебе тут психотерапевт? Что тебе от меня нужно? Чтобы я сказал, что ты на самом деле молодец и все сделал правильно? Ты везде пытался решить силой, а тебе нужны мозги. Ты их не пробовал включать?
— Я не везде… силой, — огрызнулся Донно. — Вот, с Робертом, я… попробовал иначе.
— И как, получилось?
Донно задумался — получилось ли? Ведь он упустил, проморгал основное, и что будет дальше, пока было непонятно.
— Я не знаю, — признался он.
Джек закатил глаза.
— Что мне делать, Джек? — спросил Донно. — Я не вижу, зачем все это нужно теперь. Вообще ничего не знаю, и…
Он замолчал, не в силах выразить словами пустоту, которая постепенно вытесняла все, что у него было внутри.
Джек закусил губу, задумавшись. Потом спокойно посмотрел на Донно.
— Забей, — сказал он.
— Что?..
— Забей, говорю, — терпеливо повторил Джек. — Лучший выход из любой ситуации.
«Идиотские у тебя советы, Джек», — сонно пробормотал Донно, просыпаясь.
Подушки пахли цветами. Лиловый тонкий хлопок белья, чужая комната.
«Твою ж мать», — вырвалось у него.
Длинное утро Морген