— Может, потому что я помешал вам, мам?
Глава 3
Каролина
Мяч столько раз попадал в кольцо под звонкий свист болельщиков, что сетку на школьной корзине давно пора менять. Майку было одиннадцать, когда Джордж заметил его способности к спорту и записал его в секцию по баскетболу. С тех пор Майк рос как на дрожжах, а уже в четырнадцать догнал отца. Я всегда смотрела на сына как на будущего чемпиона и никогда — как на свидетеля или, что ещё хуже, подозреваемого. Может, и правильно, что меня уволили? Может, я веду себя недостаточно профессионально?
«Недостаточно профессионально, — фыркает маленький Джордж в моей голове. — Ты закрутила служебный роман и ещё претендуешь на профессионализм?»
Я смотрю на Майка и гадаю: нашёл ли он в себе силы простить меня? Как бы я поступила на его месте?
И как я, которая постоянно лгала, могу заставить его сказать правду?
Майк тихо спрашивает:
— Мы идём к нему, да?
Как объяснить ребёнку, что жизнь — подлая штука? Не могу поверить, что в многомиллионном городе не нашлось другого детектива, который бы взялся за дело Эмили. И это Майк ещё не знает, в какую передрягу я угодила с машиной Джорджа…
— Всего пара вопросов, — оправдываюсь я, краснея от стыда.
— Угу.
Когда мы выходим из метро, сын еле переставляет ноги. Он думает, что никто не узнает, что происходило вчера вечером за закрытой дверью. Но правда в том, что все мы одинаковые — спортсмены, полицейские, любовники. Все мы люди, ходячие бомбы замедленного действия. Я слышала, как он плакал, и моё сердце разрывалось на куски. Если даже сотни людей не смогли защитить Эмили, кто сможет защитить его?
В участке пахнет кофе: на столе Эла стынет стакан капучино, к которому так и тянутся руки. Мне пришлось всю ночь притворяться, что я сплю, лишь бы не дать Джорджу повода заговорить, но уснуть так и не получилось. Как только я погружалась в дремоту, перед глазами начинали мерцать красно-синие огоньки, напоминая об Эмили. Никогда бы не подумала, что она начнёт ассоциироваться у меня с преступлением. А я уверена — это самое настоящее преступление.
Мы с Майком садимся за стол и принимаемся молча ждать. Всё вокруг кажется до боли знакомым, но в то же время — почти чужим.
Эл заходит в кабинет с огромной кучей рапортов в охапку, над которыми, судя по его виду, он трудился целую ночь. Как иронично: нас всегда что-то объединяет. Я сразу замечаю, как Майк отсаживается поодаль. Эти двое — словно магниты, направленные друг на друга одинаковыми полюсами.
— Итак, — начинает Эл, прочистив горло. — Во-первых, мне жаль.
Ему жаль? Это определённо не то, что планируешь услышать в полицейском участке. Горы бумаг, строгая форма, манера общения — всё говорит о том, что Эл из другого мира, отделённого жёлтой лентой. Но его глаза… в них тоже блестят слёзы.
— Миссис Уилсон сказала, вы с погибшей… были знакомы, — продолжает он, глядя на Майка. — Я могу лишь догадываться, как тебе тяжело.
— Угу.
— Во-вторых, миссис Уилсон настояла на расследовании, — добавляет Эл, бросив на меня многозначительный взгляд. — Мы хотим, чтобы ты рассказал нам об Эмили. Всё, что посчитаешь нужным.
Мы. Я стараюсь убедить себя, что в этом слове нет ничего особенного, но сердце как будто не слушается. Майк сразу понимает, что к чему. И я молюсь об одном: лишь бы он простил меня.
Майк
Девять месяцев назад
Солнце стучится в окно, но мне хочется зарыться лицом в подушку. Я медленно вожу по листу концом гелиевой ручки, прислушиваясь к шелесту бумаги, только чтобы не провалиться в сон. Когда Ник предлагает нарисовать мистера Симпсона, я без особого энтузиазма добавляю каракулям уши, две жирные кляксы на месте глаз и кривую линию вместо рта. «Кислая мина», — говорит Ник. Какая есть, думаю я, бросая взгляд на учителя. Ему бы не помешало выпить кофе, чтобы немного взбодриться. Хотя мне ли судить?
Ник говорит, что с таким настроем мне никогда не подцепить классную девчонку. Например, вон ту, за соседней партой. Когда я случайно оказываюсь рядом, меня всегда накрывает облаком мускатных духов, раскрывающихся нотами пары-другой сотен долларов. Её зовут Эмили, и она перешла в нашу школу на прошлой неделе. Это объясняет, почему она настолько сосредоточена, что даже не чувствует на себе мой взгляд. Хотелось бы мне иметь такую суперспособность. Время от времени она что-то записывает, подчёркивает, откладывает ручку в сторону и просто куда-то смотрит, и так весь урок. Скукота. И как ей не надоедает?