Андрей встал с кровати и, пройдя к комоду, на котором лежала рукопись рассказа «Бумажный дом», взял её и повернулся к Светлане.
– Он оставил мне наследство таким странным образом не для того, чтобы я стал писателем, и не для того, чтобы заставить меня хоть чего-то добиться в жизни. Он боялся, что я, так же как и он, останусь один. Мы с ним одинаковы во многом, а значит и, я могу стать отшельником в мире людей. Но почему тогда он сам подталкивает меня к этому образу жизни? Ведь если я стану писателем, то вполне могу повторить его путь, к тому же в том послании, которое я нашел вчера в призрачной комнате, говориться о предостережении. Дядя сам, буквально просит меня покинуть этот дом раз и навсегда.
Андрей вновь вернулся к книге и, открыв страницу с закладкой, которую сделал заранее, прочел вслух:
– Создавать свой вымышленный мир не значит приравнивать себя к Богу. Суть написания этих миров заключается совершенно в другом. А именно, в создании места, куда ты попадешь, уходя из этого мира. Если верить ведам, то мы, живя здесь, на земле, мысленно создаем себе тот мир, в который попадем после своей смерти. И те, кто творят, чувствуют это острей и при жизни готовы уйти туда, где их уже ждут.
Андрей посмотрел на Светлану, испытывая чувство, сродни ощущению присутствия чего-то потустороннего, когда точно знаешь, что находишься не один.
– Он оставил мне слишком много разноречивых посланий и, я не могу теперь понять, что должен делать.
– Складывается чувство, будто Виктор резко изменил свое решение относительно тебя, – начала рассуждать вслух Светлана, задумчиво оглядываясь по сторонам, – с одной стороны он вынуждает писать книгу, но в тоже время, предупреждает об опасности, которая может подстерегать.
– Или он сам создал эту опасность, – добавил Андрей.
Девушка не понимала, о чем идет речь, но даже в их ситуации это предположение звучало достаточно странно. Судя по глазам Андрея, было видно, как он верил в сказанные им самим слова.
– Существо с птичьим лицом, это материализованное отображение твоего дяди. Ты это хочешь сказать?
- Возможно, но это одно из предположений. Хотя в таком случаи можно с легкостью объяснить, почему дядя взял именно этот псевдоним.
Андрей на несколько секунд сделал паузу, словно обдумывая свои следующие слова, а после подошел к окну и, приложив к стеклу правую ладонь, сказал, глядя на улицу.
– Старая ротонда. Мне кажется, я знаю, почему он не стал сносить ее, когда реконструировал весь земельный участок. Это не просто строение, это дверь.
– Дверь?
– Именно так. Дверь туда, откуда взялись эти существа. Но она может быть как фактической, так и не осязаемой. Ее нужно суметь открыть и для этого нужно обладать таким воображением, как у дяди.
Светлана подошла к Андрею и, положив ему на плечо руку, проговорила:
– И таким же воображением, как и у тебя.
Он скептически посмотрел на девушку, но ее глаза горели огоньками уверенности, и тогда в нерешительности он сказал, вновь взглянув в сторону аллеи.
– Я не уверен в этом. У меня совершенно нет практики. А дяде понадобились годы, чтобы прийти к этому. Он словно с чем-то боролся на протяжении многих лет свой жизни.
Андрей отстранился от окна и, посмотрев в сторону книги выпавшей ночью с книжной полки и тетрадных листов с рассказом, лежавших на ней, ответил Светлане:
– Мы должны проверить это прямо сейчас.
Андрей думал о том, что им уже удалось перешагнуть через ту грань, которую называют безумством, и если ротонда и вправду окажется дверью ведущей в неизвестность, то им ничего не останется, как вступить на этот путь. Предостережения, прочитанные им в записке, все еще крутились в памяти и если бы не острая необходимость найти Лизу, Андрей пересмотрел бы свое пребывание в доме. Ему вдруг стало казаться, что дядя Виктор совершенно не тот человек, за которого себя выдавал. С одной стороны он был хорошим писателем и отличным, любящим дядей, но в тоже время, играл еще одну роль, которую скрывал от посторонних глаз.