Хомяк улыбнулся и почесал спину.
— Если уж такое от вашей красивой милости приказание, то сделаем!
За селом на холме в старой заброшенной церквушке томился взаперти Бумбараш. Виднелось в зарешеченном оконце его лицо. На крыльце Совков читал толстый том «Капитала».
— Громче читай, Совков, — просил Бумбараш, — буду вместе с тобой к учению приобщаться.
— Не мешай, бандюга, — ответил Совков, не отрывая глаз от страницы.
Ему на голову свалилось воронье гнездо.
Совков вскочил и, подбежав к оконцу, заглянул в церквушку.
Там было пусто. Недоумение на лице Совкова. Куда же девался арестованный?
И тут на голову снова свалилось воронье гнездо. Совков поднял голову.
На карнизе звонницы, пристроенной к церквушке, высоко над землей сидел Бумбараш. Он хохотал.
— А ну слазь в помещение! — заорал Совков. — Слазь или стрелять начну!
— Сперва попади! — ответил с карниза Бумбараш.
Вдруг он стал серьезным и тут же исчез.
Совков вздохнул с облегчением.
А Бумбараш появился в оконце в двух шагах от Совкова. Но смотрел не на своего часового, а мимо.
Смотрел на спешащую к церквушке Варвару.
Совков тоже ее увидел.
— Назад! Стой, бандитская жена!
От таких слов Варвара остановилась… Совков преграждал ей дорогу винтовкой с примкнутым штыком.
Варвара ловко поднырнула под штык и, оставив за спиной Совкова, подбежала к зарешеченному оконцу.
— За что тебя, Бумбараш?
— Подозревают из-за шинели, — ответил он.
Варвара отшатнулась от оконца. Ужас в глазах.
— Так то ж я шинелю принесла!
— С убитого комиссара та шинель, — сказал Бумбараш. — А как докажешь? Потому…
Совков не дает ему договорить. Притащил откуда-то крышку от старого гроба и закрыл оконце.
А Бумбараш появляется вверху на крыше церквушки. Пританцовывает от счастья, машет Варваре руками, поет:
Совков целится в Бумбараша.
Но тот видит внизу, у кустов сирени, только худенькую подростковую фигурку Варвары.
Она ему что-то кричит, он не может разобрать — так высоко забрался.
Тогда Варвара стала показывать что-то руками, звать его к себе.
Бумбараш стянул с груди ладанку и бросил вниз.
Но ладанка, пролетев полпути до земли, зацепилась за выступ на стене.
Висит, раскачивается ладанка.
Тогда Варвара сдернула бусы и изо всей силы подбросила вверх. Слабая надежда, что долетят до Бумбараша.
Не долетели. Повисли рядом с ладанкой.
Раскачиваются вместе — и бусы и ладанка.
Бумбараш и Варвара…
Она на земле,
Он — высоко, на карнизе церквушки.
И оба начинают разговаривать.
Жестами он говорит ей, что не виноват, что скоро недоразумение разъяснится, он придет к ней и все у них будет хорошо.
Жестами она отвечает ему, что ждет его. Подбадривает улыбкой.
И он улыбается ей в ответ.
Заплатин чистил маузер, когда перед ним появилась Варвара. Решительная, она подалась вперед и твердо сказала:
— Это я! Я это!
— Ну да!.. Ты — это ты, а чего еще? — улыбнулся он, не поднимая головы от стола, на котором были разложены детали маузера.
Варвара подошла еще ближе и почти выкрикнула:
— Я шинель!..
— Ты — шинель? О-ого-о-о! — протянул Заплатин, отрывая глаза от маузера и с интересом рассматривая Варвару.
— Отпусти, командир, Бумбараша! — требовала Варвара. — Я во всем виновата! Шинель я ему дала!..
— Какую шинель? — не сразу понял Заплатин.
— Комиссара вашего, — ответила Варвара.
— Вот-те на!.. — только и успел ответить Заплатин. С улицы донеслись голоса и отвлекли его внимание.
Красноармейцы подталкивали прикладами Хомяка. Одновременно они защищали его от кричащей толпы крестьян.
— Отраву, бисов сын, сыпал!
— Колодезь отравлял!
— Да мы скотину поим! Сами воду берем! Пользуемся!
— Убью! Убью, отравитель! Хуже конокрада ты!
— Повесить гадюгу проклятого!
Красноармеец отрапортовал:
— Товарищ командир! Этот бандитский элемент задержан сознательными бабами. Отравлял колодцы!
Перепуганный насмерть Хомяк бормотал:
— Не, не, не…
Не ко времени спокойно Заплатин повторил:
— Отравлял, значит, колодцы…
И Хомяк, смелея, изобразил на лице удивление — и даже попытался оправить усы.
— Кто отравлял? Никто не отравлял! Да вы что? С глузду съехали форменным образом?
Во дворе вертелся Иртыш. Заплатин подманил его пальцем и шепнул что-то на ухо. Иртыш выбежал со двора.
— Да тише вы! — прикрикнул Заплатин на кричащих крестьян. И вежливо сказал Хомяку: — Садись, а то притомился, вижу!
Хомяк, ничего не понимая, осторожно уселся на краешек скамейки.
Появился во дворе Иртыш. Бережно, будто динамит, он нес кружку с водой и поставил на стол между Заплатиным и Хомяком.
— До чего ж вкуснющая вода в вашем селе, — сказал Заплатин Хомяку. — Так что выпей за мое здоровье, не ленись!
— Так я ж сегодня ничего соленого не ел, — несчастно улыбнулся Хомяк и отодвинул кружку.
— Выпей, выпей, — настаивал Заплатин, — чистая водица, с родниковой прозрачностью!
Хомяк покачал головой:
— Все равно я вам ничего не скажу — хоть убейте!
Заплатин улыбнулся:
— Вот и хорошо! С какого колодца вода?
— С площади! — ответил Иртыш.
— Забить колодец на площади! — скомандовал Заплатин, и несколько красноармейцев выбежали со двора.
А Иртыш уже тащил в кружке воду с другого колодца.
— С околицы брал!
— С околицы, значит, — сказал Хомяк. Взял кружку и начал пить.
— Может, с околицы, — подмигнул Иртышу Заплатин, — а может, с площади!
Хомяк остановился…
— Ты пей, пей, — сказал ему Заплатин.
— Покуда не скажете, где берете воду, пить не стану! — закричал Хомяк.
— Будешь, папаша, будешь, — успокоил его Заплатин. — С каждого колодца пробу отведаешь!
Высоко над землей, опасно свесив ноги с карниза, сидел на крыше заброшенной церквушки Бумбараш.
Через кладбище мимо кустов сирени торопливо шла Варвара. Она несла горячую сковороду с яичницей.
Часовой Совков преградил ей путь.
— Не положено!
— А я вот как залеплю сейчас яешней твои стекляшки — и будет положено! — пригрозила Варвара.
— И залепи! — послышался голос Заплатина.
Он вышел к церквушке с другой стороны. Улыбается. Похлопывает Совкова по плечу:
— Совков, Совков! Давай без строгости! — Потом он подошел к зарешеченному оконцу и строго приказал Бумбарашу: — А ты, подозреваемый, отъедайся, отдыхай! А как приедет уполномоченный Особого отдела, разберемся по закону и справедливости!
Обрадованная Варвара кинулась к оконцу и, обжигая пальцы о горячую сковороду, начала кормить Бумбараша.
На срубе колодца крест-накрест лежали две винтовки. И двое часовых сторожили колодец, никого не подпускали близко.
С ведрами, бадейками, коромыслами стояли перед колодцем крестьяне.
— Нечего здесь околачиваться, — говорил часовой. — К речке идите, там вода проточная!
— К речке — далеко, — ответила ему Серафима. — Руки надорвешь нести…
— Зато от колодца близко… до того света! — разъяснил Заплатин. Он внимательно вглядывался в лица крестьян, словно стараясь угадать, кто из них связан с бандой.
Крестьяне причитали:
— Да что же теперь будет?
— Неужто все колодцы отравил, окаянный?