Оставшись с Ильей, он молча ждет.
– Не стал при них… – начинает тот.
– Что-нибудь не так?
– Малый один видел нас на выходе из магазина. Я с ним работал в НИИ. Непонятно, откуда взялся! В пяти шагах из кустов вылез! Зараза!..
– Узнал тебя?
Илья разводит руками.
– Сделаем, чтобы молчал. Можешь узнать его адрес?
– И так знаю. Как-то оборудование вместе возили, заскочили по пути.
Барсуков с ребятами приближается к подъезду своего дома. С противоположной стороны улицы идет наперехват плечистый парень. Его провожает взглядом Марат, за спиной которого хоронится Илья.
– Товарищ Барсуков? – загораживает дорогу парень.
– Да.
– Давненько вас жду. Где пропадали?
– А в чем дело?
– Я спрашиваю, где ты был днем? – грубо напирает парень.
– У тещи в Селихове, – тоже грубеет Барсуков.
– Что-нибудь видел там интересное?
Барсуков впивается глазами в хамскую физиономию: неужели спрашивает о том самом?!
– Идите поиграйте, – подталкивает он от себя ребят.
Те охотно отбегают к кучке детворы поодаль.
– Видел или нет?
Барсуков с удовольствием врезал бы ему, да руки связаны.
– Ничего я не видел!
– Ничего не видел, ничего не знаешь. Правильно! – Парень бросает весьма выразительный взгляд в сторону ребят. – Своих детенышей беречь надо! Ни-че-го не видел. Бывай здоров!
В помещении Селиховской милиции беседуют Николаев, молодой замнач по розыску, и Томин.
– Территория наша на отшибе, – рассказывает Николаев. – Недавно был поселок деревенского типа. Теперь современные дома, жителей переселили, но люди все прежние. Начальник отделения каждой кошки родословную помнит. Из здешних никто не замешан.
– И сотрудницы магазина здешние?
– Коренные. Вся жизнь на виду. Вариант инсценировки кражи мы отработали – стопроцентно отпадает. Есть тут и те, кто побывал в заключении. Проверили – они тоже ни при чем.
– Пошли смотреть на месте, – поднимается Томин.
…Они входят в полупустое кафе, Николаев указывает столик у окна, говорит негромко:
– Сидели здесь. Обед занимал двадцать – двадцать пять минут.
– И движения в магазине не заметили?
– Ни малейшего! А когда пусто – он просматривается насквозь. Нужно, знаете, крепко отрепетировать, чтобы себя не обнаружить!
– Для репетиций надо было крутиться в торговых залах. Притом, что в поселке все свои…
– Нет, универмаг исключение: проезжие часто заглядывают. В универмаге на посторонних внимания не обращают. Вот если в парикмахерской – до вечера будут гадать, кто такой…
Томин с Николаевым выходят, пересекают шоссе и огибают универмаг. Николаев звонит в служебную дверь. Томин заинтересовывается пролазом в кустах, раздвигает ветви.
– Укромная тропочка. Куда ведет?
– Эта?.. К жилым домам.
Дверь отворяется довольно осторожно.
– Я это, я, – сообщает Николаев. – Пуганые стали.
Пожилая женщина в рабочем халате впускает их в магазин.
– День добрый. Сами тогда запрете?
– Запру, конечно.
Женщина уходит внутрь.
– Вот здесь, – Николаев нащупывает какое-то местечко на дверной колоде, – зазубринка. Когда возились со взломом, видно, терлись коленом, оставили волокна ткани, похоже, джинсовой. А тут найдены окурки, – он очерчивает ботинком кружок на полу. – Стоял на стреме, следил в щель, прислушивался. Ну и дымил. Перчатка мешала, сунул ее – да мимо кармана. Валялась у стены. – Николаев живо изображает, как все происходило, и бросает на пол собственную перчатку для наглядности. – Все эти вещдоки мы направили сразу на Петровку, в НТО.
– Уверены, что относятся к делу?
– Да, товарищ подполковник. Есть основания: сотрудницы джинсов на работу не носят, никто не курит. К тому же уборщица перед обедом везде прошлась тряпкой, должна бы заметить.
– Ладно, поверю. Ведите дальше.
…Они осматривают торговый зал второго этажа.
Обычная мирная картина. Кто-то что-то примеряет. Кому-то заворачивают покупку. Несколько человек стоят в очереди.
– В ту субботу было в продаже на что польститься?
– Вполне. Конец месяца, завезли дефицит. Ничего из вещей не взяли.
– Так. Обратимся к записной книжке.
– Обнаружили – у кассы. Чтобы открыть дверь в барьере, надо перегнуться. Я сам пробовал – авторучка из кармана выпала.
– Да?.. Ну здесь ясно. – В сопровождении своего спутника Томин направляется к выходу.
– О мотоцикле известно только, что это зеленый ИЖ с коляской, – говорит Николаев на улице. – А вот откуда наши свидетели, – кивает на кучку людей у обочины шоссе. – Ждали автобуса. Обратили внимание, что трое вывернули от универмага на шоссе около полтретьего. Номер, говорят, областной, но ни буквы, ни цифры назвать не могут.
– Пытались их перехватить?
– Конечно! Сразу сообщили постам ГАИ. Но этот ИЖ как сквозь землю! Только вот там выбоину объезжал и вильнул колесом на обочину. Есть след протектора – узкая полоска сантиметров двадцать длиной.
– Что ж, раз начальство решило, дело мы заберем. Но попрошу составить такую схему: кто из местных где находился во время ограбления и кто кого видел в районе универмага.
– Опросить всех, кто вообще был на улице? – уточняет Николаев, и чувствуется, что не видит проку в подобной затее.
– Совершенно справедливо. Какой понадобится срок?
– Дня три-четыре.
– Вы здесь среди полей усвоили деревенский ритм. Двадцать четыре часа – максимум!
Ранним утром на автобазу пришел Томин.
– Вы кто такой, гражданин? – обращается к нему сурового вида мужчина.
– По службе. – Томин предъявляет удостоверение. – Мне нужен шофер Барсуков.
– Сделаем, – мужчина берет под козырек и представляется: – Старший диспетчер. Барсуков! – провозглашает он громовым голосом, вполне обходясь без мегафона. – Барсуков!!