— О, бедный Саяк, ты теперь остался совсем один! Твоей мамы больше нет! — сказала она рыдая и поглаживая ему голову. Как плакал тогда Саяк, о как плакал, обняв тело своей покойной мамы, трясясь всем телом! После похорон его хотели отправить в детский дом, где воспитывались осиротевшие деты, но бабушка Саяка прогнала приехавших, размахивая своим посохом.
— Уходите сейчас же, окаянные, никому его не отдам, пока я жива! Вы можете увести моего внука только через мой труп! — кричала она, плача и оказывая отчаянное сопротивление.
Шли годы. Саяк вырос. В те времена он неохотно посещал школу, как беспородная собака, которая хозяин ведет на охоту, волоча за собой. Школа для Саяка была, как исправительная колония, где он себя чувствовал узником в полосатой робе.
Учителя казались ему злыми надзирателями, а директор школы напоминал ему начальника тюрьмы. Саяк сидел за партой, сделанной из сосновых досок, расположенной у окна, которое иногда было открыто, где он сделав бумажные самолётики из тетрадного листа отправлял в полет. Он первым выбегал из класса во время перемен, особенно тогда, когда кончались уроки, чувствуя себя заключенным, освобожденный по УДО. Летом на каникулах Саяк с утра до вечера пас корову в пойме реки «Кашкалдак». Пока его буренка паслась с другими коровами на лугу, он с друзьями купался в реке, над которой летали стаями драчливые чайки, дружно и шумно крича, словно неугомонные бабы на базаре. С приходом задумчивого сентября, его дни снова становились пустыми, грустными, как сама осень, как глаза осла с печальным взглядом. Вопросы учителей казались ему допросами под пыткой в следственном изоляторе. Однажды Саяк с рюкзаком на плечах пошел в школу, шурша опавшими листьями осенних кленов, попутно спланировав побег из школы. Но увиденное в начале урока, резко изменило его планы и ему пришлось отложить побег на другой день.
— Так, тихо, товарищи ученики! У нас новая ученица из города! Познакомьтесь, ее зовут Зебо! Фамилия Ниязова! Документы показывают, что она училась на отлично в своей школе — сказал учитель Увадагуппиев.
Ученики молчали. Зебо тоже. Она глядела из — под земли на свои новые одноклассники большими оленьими глазами, краснея от смущения и играя кончиками своих косичек. Эта тощая, черноволосая и черноглазая новая ученица с длинными коровьими ресницами оказалась очень привлекательной девушкой. Ее алые губы, напоминающие спелые ягоды черешни, тонкая и нежная шея гладкая, как слоновой кости, тонкие и длинные, как у музыкантов пальцы рук просто околдовали Саяка.
— Ну, Ниязова, садитесь за парту рядом с учеником Сатыбалдиевом. Его Саяком зовут. Он у нас неуспевающий ученик. Вот вы ему и поможете — сказал учитель Увадагуппиев, указывая новой ученице парту, где сидел Саяк, как загипнотизированный.
Зебо села за парту. Учитель Увадагуппиев обратился к Саяку.
— Чего ты уставился на меня, школьник Сатыбалдиев?! Чем — то недоволен?! Ты, это, даже не вздумай обидеть ее! Не то, я сам лично напишу жалобу на тебе участковому милиционеру товарищу Дырылдаеву, и он отправит тебя в детскую колонию?! — сказал он.