— О чем вы, господин следователь? Что вы себе позволяете?! О каком разговоре идет речь? Какие сообщницы? Какой государственный переворот?! Помоему вы путаете меня с кем — то. Ну подумайте сами, как я могу причинять тяжкий вред здоровью мужчине? Еще с помощью серпа! Я боюсь даже смотреть на зарезанного петуха! Это абсурд какой — то! — сказала Латифа.
— Ах, так?! Ну тогда, пеняйте на себя, подозреваемая. Я сейчас из вас сделаю обвиняемую — сказал следователь, положив на стол флешку.
— Вот в этой флешке записан ваш тайный разговор с вашими сообщниками. Послушайте — сказал следователь, вставляя флешку в свой ноутбук и сразу начал прозвучать голос Латифы.
— Не плачь, Зебо, ты ни в чем не виновата. Это власти виноваты во всем, кои перед выборами обещали народу золотые горы. Как только прошли выборы эти псевдо руководители, добрались до свои кормушки и начали воровать народное добро такие, как золото, нефть, газ, хлопок, казенные деньги и т. п. Воруют по сей день все, развивая экономику страны, позабыв свои предвыборные обещания. Заводы и фабрики не работают. Те, которые работают давно стали нерентабельными. Нет рабочие места. Сельское хозяйство, легкая промышленность, фермерские хозяйства страны на грани разорения. А что остаётся бедному и угнетенному народу кроме, как ехать в чужие края на заработки? Кстати, мой муж Нишанбай тоже поехал в россию, в поисках хлеба, чтобы прокормить нашу семью. В наших городах и селах остались только госслужащие, женщины, старики, дети и нетрудоспособные инвалиды, как в военные годы. Как будто мужики поехали на войну, оставляя своих молодых жен и детей. Если дело пойдет такими темпами, то скоро народ начинает выйти на улицу и даже может совершить революцию.
— Ну, что скажете на это, подозреваемая? Думали, что вам удастся обвести нас вокруг пальца и ввести в заблуждение? Нет. Мы всё видим и слышим. Наши глаза и уши везде! Давайте, пишите подробно о том, как называется ваше террористическая организация, где учат вас, в каком лагере тренируетесь, какие подрывные действия вы планируете совершить. Кто и какая тайная организация финансирует вас и ваших сообщников.
Услышав это, Латифа горько заплакала.
— Господи, что за это клевета! Какие сообщники? Какие подрывные действия?! Я же сказала только о проблемах, которые существуют в нашем обществе! Да, я ударила серпом этого подонка! А что остается мне делать, когда нападает на меня мужчина, чтобы изнасиловать?! Я только защищалась! — плакала она.
— Хорошо. А есть ли у вас видео или аудио доказательство, подтверждающее о том, что гражданин Гисалай Салавач совершил в отношении вас насильственные действия сексуального характера? — спросил следователь.
Латифа зарыдала от безысходности, закрывая лицо руками и опустив голову на колени.
Глава 43
Плавучий бордель
Зебо, чтобы не показывать слезы и так убитую горем старухе Купайсин, уходила часто на берег, где прошли самые беззаботные, светлые и незабываемые годы в ее жизни с Саяком. Сегодня тоже, оставляя на время своего ребенка Купайсину, она направилась к берегу, идя одиноко тропой, через хлопковое поле, чтобы там поплакать, излить переполненную тоской, разлукой и горем чаши своей души. Над хлопковыми полями пели веселые жаворонки, беспрестанно махая крыльями, заливаясь трелью, приветствуя утреннее солнце.
— О как счастливы эти жаворонки и как они беззаботно поют в утренней тишине! Ох как хочеться узнать, о чем поют, без музыки, без оркестра эти чудесные птицы, издавая однообразные, монотонные голоса, кои никогда не надоесть тому, кто слушает. Хочется поаплодировать им и крикнуть: — браво! Но боишься их вспугнуть. По логике вещей любая песня состоит из слов. Если так, то кто написал текст их песен? Неужели у них тоже есть свои композиторы и поэты, похожие на Саяк? Жаль, что не знаю птичий язык — подумала, Зебо, продолжая идти по узкой тропе через хлопковое поле. Наконец она пришла на берег и начала любоваться пейзажами поймы реки, глядя вдаль из — под ладони своей руки, стоя над обрывом. Потом, осторожно спустилась вниз по тропинке, заросшей с двух сторон высокой травой. Ей захотелось плыть по дельту реки на деревянной лодке, как когда — то плыли с Саяком, любуясь цветущими белыми кувшинками и пляшущими карпами и сазанами под прозрачной водой. Она села в деревянную лодку и молча поплыла, ритмично гребя веслами. Лодка тихо скользила над поверхности воды, где отражалось синее небо с белыми облаками. Будто Зебо плыла не по воде, а по небу. Высокие камыши качались, словно пьяные и тихо шумели на вольном ветру. Квакали лягушки, раздувая за ушами пузыри, сидя на листьях кувшинок, похожие на зеленые блины. Неслись чайки и дружно кричали, то прикасаясь клювом к поверхности воды, то крикливо взлетая ввысь. Доносился далекий печальный крик поезда, который пронесся через куйганярский высокий железный мост. Будто он бежал по железной дороге и о ком — то горько рыдал. Зебо тоже плакала, вспоминая те счастливые дни, кои она провела вместе с Саяком. Вокруг белели цветущие кувшинки, напоминающие фарфоровые светильники. Зебо плавала на лодке, не спешно гребя веслами, иногда раздвинув руками высокий зеленый камыш дельты, растущий стеной. Пробираясь в открытую местность, Зебо вдруг увидела плавучую хижину и от удивления замерла на миг, перестав грести. Она сразу вспомнила Саяка, который мечтал построить такое же плавучий домик, как этот и жить в нем вместе с ней. Тут Зебо услышала звонкий женский смех и стоны, доносяшихся из плавучей хижины, который слегка качалась над водой и скрипела, словно старомодный диван с пружинами. Зебо сидела в лодке, и с поднятых вёсел капала вода. Неожиданно услышав знакомый голос Саяка, у Зебо екнуло сердце.