«Отвали», - отмахиваюсь.
- Странные ощущения, когда мужчина на тебе бледный, еще немного, и свалится в обморок.
«Не свалился же. Или есть на что пожаловаться?»
Она легонько шлепает меня по щекам, затем наклоняется и целует в висок.
- Не на что. Но… приезжай не только после «Банка крови», хорошо? В любое время. Тебе здесь всегда рады, ангел мой.
Поднимается и накидывает полупрозрачный халатик на хрупкие плечи, завязывает волосы в высокий хвост и идет в кухню. У Эльзы шикарная квартира, которую оплачивает ее постоянный любовник. Понятия не имею, почему она со мной спит, причем всегда приглашает к себе. Возможно, она настолько хороша, что ее любовник согласен терпеть в своей постели еще одного мужчину? Мне, честно говоря, похрену.
Мысли навязчиво возвращаются к новенькой. Интересно, откуда ей известны кодовые шифры «Попаданцев новой эпохи»? На первых страницах поисковика они не отображаются. Чтобы отрыть такого рода инфу, необходимо провести нехилое расследование. Зачем она придумала историю с изнасилованием? Что ей вообще от меня нужно?
- Ты как, в порядке? Может, тебе обед разогреть?
Показываю, что не надо. Быстро одеваюсь, салютую Эльзе «до встречи», и выхожу на улицу, ищу взглядом Трофимова. Голова кружится с каждой минутой сильнее, теперь точно нужно пообедать.
Делаю знак - домой. Его Трофимов знает, хотя на языке глухонемых, разумеется, не общается.
- К вам, или к Антону Игоревичу?
Дважды быстро ударяю ладонью по груди. Пора домой, спать. Через телефон заказываю в ближайшей пиццерии пару пицц со скорейшей доставкой на дом.
Напоследок Эльза сказала, что мне нужно лучше беречь себя, и я знаю, что именно она имела в виду. Обладателей четвертой отрицательной группы крови всего пять процентов от шести миллиардов живущих на планете. Нас мало, но мы не перестаем попадать в передряги, а без пары литров донорского материала не из всех из них можно выбраться. Теперь, когда переливают кровь группа в группу, особенно остро встала проблема с поиском доноров.
С Эльзой мы познакомились как раз в том самом «Банке крови», где меня сегодня в очередной раз трижды продырявили. Она тоже почетный донор. Чаще всего ими становятся те, кто научился ценить. А жизнь… она ведь как учит? Больно. Когда двадцать лет назад младшая сестра Эльзы попала в беду, нужной крови не оказалось. Искали - не нашли. Эльза стабильно четыре раза в год сдает плазму. Жаль, что двадцать лет назад мне было всего два года, и я не мог помочь ее сестре.
Быть заводиком для производства жизни, - отличный повод чувствовать себя полезным. Обронили где-то смысл жизни и не можете найти? Смело хватайте мой! На всех хватит.
Отпускаю Трофимова у третьего подъезда двадцатиэтажного дома, в котором живу почти год. Продавец в магазинчике подвального типа по привычке, завидев меня, кладет на прилавок сигареты, хлеб, молоко. Паспорт не спрашивает, хотя первые полгода ежедневно требовал предъявить, вероятно, считая меня уникумом, который с годами лишь молодеет. Со временем он привык ко мне, а я к нему - чем не зона комфорта? Никогда не съеду с этой квартиры.
В лифте сегодня убирались, даже зеркало почистили. И выгляжу я действительно паршиво, нужно завязывать с экспериментами и лучше питаться. Тру покрасневшие глаза, пока двери не расходятся на последнем этаже. Посплю немного и за работу, дедлайн опасно поджимает.
Странно, но входная дверь закрыта на два оборота, хотя обычно я всегда ленюсь, и проворачиваю ключ единожды. Замираю на мгновение - может, сразу вызвать полицию?
А, к черту. Открываю, захожу, включаю свет и застываю на пороге. В квартире адский погром. Шкаф-купе вырван из стены, упал поперек коридора, перегородив его, одежда валяется в полном беспорядке в куче с проводами, обувью, чашками, разбитой техникой. Кругом стекло, оно противно хрустит под ногами, аж зубы сводит. Для верности все это безобразие щедро полили красной и зеленой красками - приходится зажать нос, чтобы вытерпеть.
Вот теперь точно пора вызвать полицию, но я медлю. Вместо этого, как завороженный, делаю несколько шагов вперед. Берусь за косяк, потому что ноги слегка подкашиваются. Закуриваю и, наконец, захожу в комнату. Картина здесь такая же - даже люстра на полу валяется сорванная, не поленились же, и натяжной потолок порезан и ободран, свисает унылыми лохмотьями почти до пола. А на стене крупными буквами красной краской выведено: «Четыре ноль четыре».
Траханая реальность вновь закатывает под асфальт.
О чем я там говорил раньше? О зоне комфорта? Сегодняшний день ее полностью уничтожил.
Просто стою и смотрю. Проедь мимо поезд - не замечу, клянусь.