— Не сейчас, — бросила она.
Дональда охватила ярость. Он потянулся к ее рукам, к ключу, но тот исчез за ее спиной.
— Подожди, — прошипела она.
Шарлотта повернулась к сцене. Там стоял сенатор Турман с микрофоном в руке, рядом с ним девочка лет шестнадцати. На холмах наступила мертвая тишина. Дональд сообразил, какой грохот поднял бы мотор вездехода. Девочка собиралась запеть.
— Дамы и господа, друзья демократы…
Сенатор сделал паузу. Дональд слез с вездехода, бросил последний взгляд на телефон и сунул его в карман.
— …и наша горстка независимых.
Смех в толпе. Дональд побежал через плоское дно «чаши». Ботинки скользили по мокрой траве и на тонком слое грязи. Сенатор продолжал громыхать через микрофон:
— Сегодня встает заря новой эры, нового времени.
Дональд был не в лучшей форме, а ботинки быстро отяжелели от налипшей грязи.
— Сейчас, когда мы собрались в этом месте будущей независимости…
Добравшись к началу подъема, Дональд уже запыхался.
— …мне вспомнились слова одного из наших врагов. Республиканца.
Послышался далекий смех, но Дональду было не до него. Он сосредоточился на подъеме.
— Это был Рональд Рейган, и он однажды сказал, что за свободу надо сражаться, а мир нужно заслужить. И когда мы будем слушать наш гимн, написанный давным-давно, когда падали бомбы и рождалась новая страна, давайте задумаемся о цене, заплаченной за нашу свободу, и спросим себя, может ли любая цена быть слишком высокой, если она гарантирует, что эти свободы никогда не выскользнут из наших рук.
Поднявшись на треть склона, Дональд был вынужден остановиться и перевести дыхание. Похоже, бедра у него устанут быстрее, чем легкие. Он пожалел, что прошедшие недели рассекал вокруг на вездеходе, в то время как некоторые ходили только пешком. И пообещал себе, что обретет лучшую форму.
Он начал подниматься выше, и тут чашу заполнил кристально чистый голос, синхронно отражающийся от ее склонов. Дональд повернулся к сцене, где чудеснейший юный голос выводил государственный гимн…
И увидел Анну, торопливо догоняющую его с тревожно нахмуренным лицом.
Дональд понял, что у него неприятности. Может, он осквернил гимн, карабкаясь на холм? Все стояли во время его исполнения, а он это проигнорировал. Отвернувшись от Анны, он с новой решительностью полез вверх.
— …В синем с россыпью звезд полосатый наш флаг красно-белым огнем с баррикад вновь явится…
Дональд рассмеялся, размышляя, можно ли здешние земляные холмы считать баррикадами. Совсем нетрудно было представить эти углубления в земле тем, чем они стали за последние недели: отдельными странами, полными людей, вещей и живности. Пятьдесят шумных ярмарок, возникших одновременно, только на этот сияющий день; им суждено исчезнуть, как только комплекс начнет работать.
— …Пусть разрывы ракет на него бросят свет…
Он достиг вершины холма и жадно втянул легкими прохладный чистый воздух. На сцене внизу лениво колыхал флаги ветерок. На большом экране виднелась поющая девочка.
Его запястье стиснула рука.
— Пошли обратно, — прошипела Анна.
Он все еще не мог отдышаться. Анна тоже тяжело дышала, ее колени были измазаны грязью и травой. Наверное, поскользнулась.
— Элен не знает, где я.
— …и он будет всегда…
Аплодисменты послышались еще до окончания — в знак признательности. Вынырнувшие из-за горизонта реактивные самолеты привлекли его внимание еще до того, как он услышал рев их двигателей. Они летели ромбом, едва не соприкасаясь крыльями.
— Немедленно вниз, черт бы тебя побрал! — рявкнула Анна и потянула его за руку.
Дональд высвободил запястье. Его гипнотизировало зрелище приближающихся самолетов.
— …там, где дом храбрецов…
Этот нежный юный голос поднимался из пятидесяти земляных чаш и разбивался об оглушительный рев грациозных ангелов смерти.
— Отпусти, — потребовал Дональд, когда Анна схватила его и стала тянуть вниз.
— …где свободных страна…
Воздух содрогнулся от грохота — момент пролета самолетов был рассчитан идеально. Врубив форсаж, самолеты разошлись и по плавным кривым рванулись к белым облакам.
Анна уже практически боролась с ним, вцепившись в плечи. Дональд стряхнул с себя оцепенение, наведенное мчащимися самолетами, чудесное исполнение гимна, разносящегося через динамики на половину округа, попытки заметить жену внизу, в соседней чаше…
— Черт побери, Донни, нам нужно спуститься…