— Что несешь? — спросил Фрэнки.
— Водяной насос от Уинтерса. Как у тебя дела?
Фрэнки осмотрел толпу перед входом.
— Погоди чуток, — сказал он, высматривая кого-то.
Два фермера показали рабочие пропуска и прошли через турникет, о чем-то болтая. Фрэнки махнул кому-то в зеленом и спросил, может ли он ненадолго его подменить.
— Пошли, — сказал Фрэнки. — Прогуляйся со мной.
Старые приятели направились через главный холл к яркой ауре далеких ламп. Запахи здесь были пьянящие и знакомые. Миссия задумался над тем, что эти запахи значат для Фрэнки, выросшего неподалеку от вонючих емкостей водоочистной станции. Наверное, здесь для него воняло примерно так, как на станции воняло для Миссии. Возможно, как раз запахи водоочистной станции и навевали Фрэнки приятные воспоминания.
— Здесь все с ума посходили, — прошептал Фрэнки, как только они отошли от ворот.
— Да, я заметил, что прилавков у входа прибавилось, — кивнул Миссия. — И с каждым днем их все больше, да?
Фрэнки придержал Миссию за руку и пошел медленнее, чтобы у них осталось больше времени на разговор. Из какого-то офиса доносился запах свежевыпеченного хлеба. До пекарни на седьмом было слишком далеко, чтобы доставить сюда теплый хлеб, и выпечка хлеба на фермах тоже стала признаком изменений. Муку, наверное, мололи здесь же, где-то в укромном месте.
— Ты ведь видел, что делается в кафетерии? — спросил Фрэнки.
— Я носил туда груз недели две назад, — сказал Миссия, засовывая пальцы под лямки и поправляя на спине тяжелый насос. — И видел, что там что-то сооружают возле экранов. Но только не понял, что именно.
— Они там начали выращивать зелень. Кажется, и кукурузу тоже.
— Тогда, значит, у нас будет меньше рейсов от ферм до кафетерия, — решил Миссия, размышляя с точки зрения носильщика. Он постучал по стене носком ботинка. — Рокер будет в ярости, когда узнает.
Фрэнки прикусил губу и прищурился:
— А разве не Рокер начал выращивать себе фасоль в диспетчерской?
Миссия пошевелил плечами. Руки начали неметь. Он не привык стоять с грузом — он привык двигаться.
— Но это совсем другое, — возразил он. — Это еда для носильщиков.
Фрэнки покачал головой:
— Да, но разве это не лицемерность с его стороны?
— Ты имел в виду лицемерие?
— Да не важно. Я лишь хотел сказать, что у всех есть оправдание. «Мы это делаем, потому что они это делают, а начал это кто-то другой. Так почему бы нам не сделать чуточку больше, чем делают они?» Такое вот отношение, блин. А потом мы начинаем дергаться, когда следующая группа делает еще чуть больше. Вот одно и подталкивает другое, как в зубчатой передаче.
Миссия взглянул через холл на сияние далеких ламп дневного света.
— Ну, не знаю. Похоже, мэр в последнее время пустил все на самотек.
— Ты что, действительно считаешь, что мэр чем-то управляет? — рассмеялся Фрэнки. — Да он сам боится. Он испуганный и старый. — Фрэнки бросил взгляд в холл, убеждаясь, что к ним никто не приближается. Он еще с молодости отличался нервозностью и склонностью к паранойе. Тогда это было прикольно, а сейчас печально и чуть тревожно. — Помнишь, как мы когда-то говорили о том, чтобы стать главными? И как тогда все изменится?
— Все не так просто. К тому времени, когда мы станем начальниками, мы уже постареем, как они, и нам на все будет плевать. И тогда уже наши дети станут ненавидеть нас за то, что мы ничего не хотим менять.
Фрэнки рассмеялся и вроде бы немного расслабился:
— Точно, ты прав.
— Ну ладно, мне надо топать, пока у меня руки не отвалились.
Миссия шевельнулся, поправляя насос на спине. Фрэнки хлопнул его по плечу.
— Точно. Рад был повидаться, старина.
— Взаимно.
Миссия кивнул и повернулся, чтобы уйти.
— Да, вот еще, Мис…
Он остановился и обернулся.
— Ты ведь увидишь Кроу через день-другой?
— Завтра пойду в ту сторону, — подтвердил он, предположив, что переживет сегодняшнюю ночь.
Фрэнки улыбнулся:
— Передай ей от меня привет, хорошо?
— Передам, — пообещал Миссия.
Еще одно имя добавилось в список. Если бы он мог брать с друзей деньги, передавая их послания, то накопил бы уже гораздо больше имеющихся трехсот восьмидесяти четырех читов. Всего по полчита за каждый привет для Кроу, и сейчас у него уже была бы своя квартирка. И ему не пришлось бы ночевать на промежуточных станциях. Но послания друзей весили гораздо меньше, чем мрачные мысли, поэтому Миссия был не прочь заполнять ими место в голове. Они вытесняли другие мысли. И, Бог свидетель, Миссия честно таскал свою долю тяжелых мыслей.