Турман ответил ему невозмутимым взглядом. Постукивая отчетом по ладони, он вроде как размышлял над его словами.
— А мы знали, что ты перестал принимать таблетки, — сказал он наконец. — И знали когда.
Дональд пожал плечами:
— Значит, тайна раскрыта.
Он допил воду и поставил на поднос пустой стакан.
— Препараты, к которым ты оказался невосприимчив, находились не в таблетках, Донни. И люди переставали их принимать, потому что начинали вспоминать, а не наоборот.
Дональд уставился на Турмана, не веря собственным ушам.
— Когда ты перестал их принимать, твоя моча изменила цвет. А на деснах у тебя появились язвы в тех местах, где ты их прятал. Такие признаки мы и отслеживаем.
— Что?
— В таблетках нет никакого препарата, Донни.
— Я вам не верю.
— Препарат принимают все. Некоторые к нему невосприимчивы. Но ты не должен был оказаться в их числе.
— Чушь. Я все помню. От таблеток я становился сонливым. А как только перестал их глотать, мне стало лучше.
Турман склонил голову набок.
— Ты перестал их принимать, потому что… не скажу, что тебе стало лучше. А потому, что у тебя стал просачиваться страх. Донни, препарат находится в воде.
Он показал на пустой стакан. Дональд уставился на поднос со стаканом, и его немедленно замутило.
— Не волнуйся. Мы во всем разберемся.
— А я не хочу вам помогать. Не хочу говорить об этом отчете. И не хочу встречаться с тем, с кем вы собрались меня свести.
Он хотел увидеть Элен. Ему была нужна только его жена.
— Если ты нам не поможешь, то могут умереть еще тысячи людей. Возможно, ты наткнулся на что-то в своем отчете, хотя я в такое и не верю.
Дональд взглянул на дверь ванной комнаты. Может, запереться там и вызвать рвоту, избавиться от воды и съеденного? Может, Турман ему лжет? А может, говорит правду? Если лжет, то вода — просто вода. Если не лжет, то у него есть какая-то невосприимчивость.
— Я едва помню, что вообще писал тот отчет, — признался он.
И кому бы захотеть увидеться с ним? Наверное, другому врачу. Или руководителю бункера. Или тому, кто руководит этой сменой.
Он потер виски, ощущая, как между ними копится тяжесть. Наверное, будет проще согласиться на то, о чем его просят, а потом вернуться в капсулу, к своим снам. Иногда ему снилась Элен. Только так он мог побыть с ней.
— Ладно, — согласился он. — Пойду. Но все равно не понимаю, что такое особенное я могу знать.
Дональд потер на руке место укола. Оно чесалось. Сильно, как синяк.
Турман кивнул:
— Пожалуй, я с тобой соглашусь. Но она так не считает.
— Она? — Дональд замер, отыскивая взглядом глаза Турмана и гадая, не ослышался ли он. — Какая еще «она»?
Турман нахмурился:
— Та, что заставила меня разбудить тебя. Отдохни пока. Я отведу тебя к ней утром.
Он не мог отдыхать. Время тянулось жестоко и медленно, наполненное неизвестностью. Часов у него не было, а на отчаянные удары в дверь никто не откликался. Дональду оставалось лишь лежать на койке и разглядывать проволочные ромбики, удерживающие матрац над головой, прислушиваясь к журчанию воды в скрытых трубах, ведущих в другую комнату. Он не мог спать. Он не знал, ночь сейчас или день. Масса бункера давила на него.
Когда безделье стало невыносимым, Дональд поднялся и во второй раз прочитал отчет. На сей раз внимательнее. Это не был оригинал: его подпись выглядела серой, а он помнил, что писал синей ручкой.
Он бегло просмотрел описание гибели бункера и свою теорию о том, что обучение руководителей Ай-Ти начиналось в слишком молодом возрасте. Он рекомендовал этот возраст повысить. Интересно, прислушались ли к нему? Может, и да, но проблемы это не решило. Упоминался также и молодой человек, которого он ввел в должность, — молодой человек, задавший вопрос. Его прабабушка оказалась одной из тех, кто все помнил, подобно Дональду. Отчет советовал разрешать вводимому в должность новичку задавать один вопрос. Ведь им вручалось Наследие, в конце концов. Почему бы не показать им, на этой последней стадии обучения, что истина не только одна?
В замке негромко щелкнул ключ. Турман открыл дверь, пока Дональд убирал отчет.
— Ну как, полегчало? — спросил Турман.
Дональд не ответил.
— Идти можешь?
Он кивнул. Идти. Когда на самом деле ему сейчас хотелось с воплями бежать по коридору и пробивать дыры в стенах. Но сойдет и прогулка. Прогулка перед его следующим долгим сном.