Я продолжаю идти, наклонив голову, постоянно подставляя плечо ветру, что кажется неправильным, так как я меняю направление каждые несколько секунд, но кажется, что ветер так же пойман в ловушку этой сводящей с ума сети путей, как и я. Он кружится и кружится вокруг и как бы быстро я ни двигалась, не могу опередить его.
Как раз в тот момент, когда я собираюсь сдаться и искать место, где можно укрыться, протягивается рука и хватает меня, крепко сжимая пальцами мое предплечье.
Я кричу.
Господи, неужели я кричу?
Я ненавижу себя за то, что так остро реагирую, но в данный момент это кажется таким чертовски реальным, что я в это верю. Я знаю с ужасающей уверенностью, что какой-то неизвестный призрак появился из ока бури, схватил меня за руку и собирается утащить вниз, в самые темные ямы ада. Я не создана для ада. Мне бы больше подошла сладкая вата и бесконечные массажи спины. Вечность проклятия не звучит так…
— Господи, Стиллуотер, перестань кричать. Ты разбудишь гребаных мертвецов.
Пораженная, я закрываю рот, мои зубы резко хрустят, когда соединяются вместе. Оказывается, это вовсе не неизвестный призрак. Я знакома с этим демоном, с его черными, как вороново крыло волосами и потрясающе зелеными глазами. Даже под дождем и в темноте глаза Рэна Джейкоби выглядят слишком живыми. Он ухмыляется, его волосы уложены в искусные, влажные завитки, которые поднимаются вокруг ушей, струйки воды стекают по его красивому лицу, и я почти издаю еще один леденящий кровь крик.
Моя бабушка по материнской линии иногда рассказывала мне истории о дьяволе. Она говорила, что он был самым красивым из всех ангелов. Бог дал ему такое лицо, которое заставляло женщин вздыхать и заставляло сердца мужчин сжиматься от зависти. В последний раз, когда я видела ее в нежном возрасте восьми лет, она предупредила меня: «Элоди, дитя мое. Будь особенно осторожна с красивыми. Они обманут тебя своей красотой, но это всего лишь фасад. Их глаза могут заглянуть в твою душу, а их уста могут лишить тебя дыхания, но под их приятной внешностью скрывается зло, дарованное самим Святым Ником. Всех красивых мужчин зло похлопало по плечу.»
Я предположила, что это просто бред сумасшедшей старухи, но теперь, глядя на Рэна, стоящего под дождем, словно он вышел прогуляться в теплый летний день, я начинаю думать, что она, возможно, была права.
— Какого хрена ты делаешь? — Я вырываюсь из его хватки. — Ты думаешь, это какая-то игра? В такую погоду люди умирают от переохлаждения.
Он смеется — тихое фырканье веселья, как будто я только что сказала что-то чертовски смешное.
— Слишком преувеличиваешь, Стиллуотер. Ты снаружи всего пять минут. Сомневаюсь, что ты подхватишь переохлаждение от небольшого количества ветра и дождя. Если только ты не слаба телом?
Слаба телом. Я покажу ему слабое гребаное тело. Я собираюсь разорвать его на части.
Темные брови Рэна выгибаются дугой, правый уголок его рта приподнимается, когда он медленно протягивает мне руку ладонью вверх.
— Я знаю дорогу, — мрачно говорит он.
Я смотрю на его протянутую руку так, словно она покрыта смертельной бактерией.
— Куда?
— В тепло. Убежище. Если только ты не предпочтешь провести здесь еще полчаса, утонув в грязи, прежде чем мы во всем разберемся. Тебе решать. Женская прерогатива и все такое. Мне все равно. — Он наклоняет голову набок, обе брови теперь приподнимаются, и мое чертово сердце замирает.
Черт, я хочу врезать ему по его самодовольному гребаному лицу больше, чем когда-либо в своей жизни.
— Мне не нужна твоя рука. Я прекрасно могу следовать за тобой, — огрызаюсь я.
Раздается еще один раскат грома, оглушительно громкий прямо над нашими головами. Тени растягиваются по лицу Рэна, выбеленные черно-белым ошеломляющим зрелищем молний, преследующих его по пятам. Этот момент настолько сюрреалистичен, что я поражаюсь абсурдности всей ситуации. Рэн опускает руку.
— Тогда держи глаза открытыми! Тебе реально нужно смотреть, куда ты идешь! —кричит он, чтобы его было слышно сквозь шум.
Я смотрю, как напрягаются мускулы на его горле, гадая, погонится ли он за мной, если я побегу от него.
Нет. Он не будет гнаться.
Я побегу, пошатнусь, споткнусь, и свалюсь в грязь, а Рэн спокойно пойдет за мной, не тронутый стихией. Он поймает меня и затратит на это нулевую энергию, потому что в этом весь он.
Рэн поворачивается, его черная рубашка прилипает к спине, как вторая кожа, и уходит, поворачивая налево в лабиринт.
У меня нет другого выбора, кроме как следовать за ним.
Спустя пять резких поворотов через проходы, которые я даже не вижу до самой последней секунды, Рэн приводит нас в центр лабиринта. Среди буйства розовых кустов чьи поздние цветы уничтожены проливным дождем, их персиково-красные лепестки разбросаны по земле, на возвышении, под массивными ветвями одного из гигантских живых дубов, охраняющих лабиринт, стоит приземистая беседка.