Я отодвигаюсь от него на дюйм, и моя грудь сжимается, когда тыльная сторона моих ног касается кресла, на котором я сидела минуту назад. Мне придется перелезть через гребаную мебель, если я хочу уйти от него, что не будет выглядеть изящно или достойно. Но я охотно сделаю это, если это означает, что я сбегу от него.
У Рэна другие идеи. Он делает последний шаг, теперь уже находясь так близко ко мне, что я чувствую его теплое дыхание, скользящее по моей щеке, вижу янтарные и золотые искорки, окружающие черный колодец его расширенного зрачка. Я не могу пошевелиться. Не могу дышать. Если я хотя бы моргну, то подозреваю, что он набросится и разорвет меня на части. Он берет прядь моих влажных спутанных волос и задумчиво наматывает ее на пальцы.
— Элоди, это не пари. Мне пришлось торговаться с ними за тебя. Мне пришлось нарушить свои собственные правила, чтобы претендовать на тебя, и это дорого мне обошлось.
Поверх моей парализующей паники начинает подниматься горячий, яростный гнев. Да кем он себя возомнил, черт возьми? Такой наглый. Такой чертовски высокомерный.
— Ты не можешь торговаться из-за человека. Я не принадлежу никому из вас. Я не хочу, чтобы мной торговали, как куском мяса. — Мой пульс колотится в тридцати различных точках по всему телу: в висках, в ушах, в кончиках пальцев. В моих губах…
Рэн пристально смотрит на мой рот. Он перестал дышать, напрягся, словно охотник, готовый напасть в любой момент. Я... Господи Иисусе, мне нужно убраться отсюда, прежде чем...
Рэн дергает меня за волосы, наклоняясь еще ближе, его веки полузакрыты, когда он наклоняет голову набок, оценивая мои черты. Я снова качаюсь на каблуках. Проходит невесомое, ужасное мгновение, когда я осознаю, насколько неустойчивая, и понимаю, что вот-вот упаду. Затем я тяжело опускаюсь на кресло позади меня, воздух вырывается из моих легких, а Рэн продолжает двигаться вперед. Он кладет одну руку на подлокотник кресла, другую — на спинку, прямо над моей головой. Я заперта в клетке, сделанной его телом, и все, что я чувствую, это его запах — темный, пьянящий, прекрасный аромат, который дразнит мой нос. Он напоминает мне о цветах, цветущих в ночи, о холодных зимних прогулках с мамой, об океане и о столярной мастерской моего дяди Реми.
Господи Боже. В следующий раз, когда я почувствую этот запах, он не будет напоминать мне ни о чем подобном. Ощущения достаточно мощные, чтобы переписать мои воспоминания, и в следующий раз, когда я почувствую этот запах, он напомнит мне об этом моменте, пойманной в ловушку в этом кресле, о том, как мое сердце парит, и я чувствую, что вот-вот умру самой восхитительной смертью.
— Отступи, Рэн, — шепчу я.
Он грустно улыбается.
— Хотелось бы, Стиллуотер. Но не могу.
Я держусь и готова реагировать. Он вот-вот, черт возьми, меня поцелует. Я не боюсь этого. Я вся дрожу и ни хрена не соображаю, но мне не страшно.
— Отойди назад, Рэн.
Его губы приоткрыты, зрачки почти поглотили радужную оболочку. Мои ладони горят, пальцы зудят. Я не доверяю себе, чтобы двигаться прямо сейчас. Какая-то часть меня хочет сбросить этот напряженный, одурманенный, полный похоти взгляд прямо с его красивого лица. Какая-то часть меня хочет схватить его за волосы и притянуть к себе, чтобы его полные губы соприкоснулись с моими.
Я хочу этот поцелуй. Хочу, чтобы он пострадал за это вторжение в мое личное пространство. Я воюю сама с собой и, честно говоря, не знаю, как буду реагировать, если он сделает хоть шаг назад.
— Твое сердце бешено колотится, Стиллуотер, — шепчет он. — Я вижу твой пульс у основания горла. Ты хочешь меня.
— Я хочу, чтобы ты оставил меня в покое. Я хочу, чтобы ты держался подальше от моей комнаты.
— Элоди.
Мой голос неровен и полон нервов.
— Я знаю, что ты лжешь.
Медленно, как будто у него есть все время в мире, Рэн качает головой. Капелька воды скатывается с буйных кудрей, свисающих ему на лицо, и падает прямо на мой рот.
— Я не лгал тебе. И никогда не буду. Я расскажу тебе все свои темные, уродливые истины, даже если они будут пугать тебя, Малышка Эль. Ты...
Он опускает голову, и я замираю под ним. Воздух между нами гудит, наполняясь таким острым напряжением, что оно впивается мне в кожу. Миллиметр за миллиметром он наклоняется ближе и щелкает кончиком языка, слизывая капельку воды с моих губ. Я закрываю глаза, мои легкие сжимаются.
Черт.
Черт, черт, черт.
— Ты будешь моей, Элоди Стиллуотер. Из всех моих грехов и проступков самым худшим будет то, что ты влюбишься в меня.
Глава 11.
РЭН
Четыре дня спустя