— Нет, — говорю я ей, глядя на дом со стальной решимостью. — Я боюсь настоящей жизни. Людей, которые должны заботиться о тебе больше всего.
Карина не спрашивает, откуда я знаю, как взломать замок. Она убеждает меня поторопиться, оглядываясь через плечо на лес, словно ожидая, что Дэшил появится из ночи с топором в руке, готовый расчленить нас обеих на мелкие кусочки. Однако он не приходит, и я открываю дверь дома в рекордно короткие сроки.
Я вхожу, готовясь к лавине пустых пивных банок и гниющих контейнеров из-под еды на вынос, но внутри чисто и аккуратно. Зачеркните это. Здесь реально красиво.
Карина включает фонарик на своем телефоне, разгоняя темноту, и я поражаюсь грандиозному холлу, в котором нахожусь. Передо мной огромная, великолепная лестница, расходящаяся влево и вправо, ведущая в восточное и западное крыло дома. На первом этаже на стенах висят огромные картины — в основном классное современное искусство, которое, кажется, не имеет ничего особенного, но, когда я смотрю на них, меня поражает тревожность, исходящая от них. Все они изображают бушующие бури, вызванные к жизни в кружащихся черных, синих, белых и серых тонах. От них чувствуется ярость.
— Рэн, — бормочет Карина. — Может, он и самый большой говнюк на свете, но этот ублюдок умеет рисовать.
Я скрываю свое удивление, откладывая эту информацию на потом.
Дом имеет уникальный, головокружительный запах. Совсем не похожий на запах потных носков и немытых подростков, который я ожидала почувствовать. Воздух окрашен нотами бергамота, черного перца и розового дерева.
Всюду, куда я смотрю, лежат безделушки и маленькие сувениры, заботливо расставленные на непомерно дорогих на вид буфетах, столах и книжном шкафу, который тянется вдоль задней стены, у двери, ведущей в неизвестность.
Я задыхаюсь, когда поднимаю глаза.
— Срань господня.
— Да, — соглашается Карина, подстраиваясь под мою позу, откинув голову назад, глядя вверх через винтовые лестницы, которые огибают то, что можно описать только как внутренний двор дома.
С того места, где мы стоим, виден весь верхний этаж дома, а за ним, на крыше высоко над нашими головами, огромное панорамное окно в крыше открывает вид на ночное небо, от которого у меня захватывает дух. Десятки сверкающих точек света, сгорающих в небесах, образуют крышу, под которой спит Рэн Джейкоби, и это одна из самых красивых вещей, которые я когда-либо видела.
— Пошли. — Карина берет меня за руку и тянет к лестнице. — Нет времени любоваться архитектурой. Нам нужно взять телефон и вернуться в академию. У меня ужасное предчувствие.
— И где его комната? Скажи мне, и я сама найду.
Карина качает головой.
— Мы пойдем вместе. Здесь легче заблудиться, чем ты думаешь.
Я сжимаю ее руку, ободряюще улыбаясь.
— Со мной все будет в порядке. Оставайся здесь и наблюдай. Если ты увидишь огни на дороге, кричи, и мы уберемся отсюда к чертовой матери. Один из нас должен быть настороже.
Неуверенность светится в ее глазах, но в них также есть облегчение. Карина рада предлогу остаться внизу, недалеко от выхода.
— Ладно. Иди, только быстро. Верхний этаж. Когда ты доберешься до верха лестницы, поверни направо на лестничной площадке. Дверь прямо перед тобой – это комната Рэна. К дверному косяку прибито черное перо. Внутри я не была. Я не могу сказать тебе, где находится его стол, но...
— Не волнуйся, успокойся, все в порядке. Это просто письменный стол. Мне ведь не нужно искать потайной люк или что-то в этом роде. Дай мне одну минуту, и мы уйдем отсюда.
Слегка дрожа, Карина кивает. Господи, она выглядит так, словно вот-вот расплачется. Я не знаю, чего она так боится, но ее эмоции оказались заразительными. Мое сердце агрессивно колотится в груди, когда я бегу вверх по первому пролету лестницы, затем оказываюсь на следующем. Легкие горят как сумасшедшие, когда я достигаю третьего этажа, а к тому времени, когда я добираюсь до четвертого, все, что я слышу, как моя кровь бьется за барабанными перепонками.
Быстро глотая воздух, я не теряю ни секунды, направляюсь прямо к двери справа, осматриваюсь в поисках пышного черного пера, которое, как сказала подруга, должно быть прибито к дереву. Оно как раз там, где и сказала Карина.
Я на месте.
Заперта ли его дверь?
Какая-то часть меня думает, что да, безусловно, Рэн - частное создание, и он, вероятно, яростно охраняет свое личное пространство.
Но с другой стороны, он еще и высокомерен. Осмелятся ли Пакс или Дэш войти в его святая святых без его разрешения? Маловероятно. И в каком мире Рэн мог бы представить себе постороннего человека, имеющего наглость ворваться в его дом, а затем нарушить уединение его спальни? Конечно, не этот мир, в котором все, с кем он соприкасается, ученики и учителя, боятся его.