– Хорошо, Марат. Не курить, так не курить, – добродушно произнес Смирнов. – Я совсем забыл, что ты спортсмен и не куришь. А как в камере? Там не заставишь людей отказаться от табака.
– В моей камере никто не курит. Вы знаете, Константин Павлович, я ни в чем не признаюсь. Говорю, что ничего не видел, никого не знаю и никогда и ни в чем не участвовал.
– Это хорошо, Марат. Главное, чтобы тебя не узнал никто из потерпевших. Это раз. Второе. Если на тебя кто-то и укажет пальцем, не вздумай сознаваться. Говори то, что говорил. Запомни: они никогда не смогут доказать, что именно твой удар, а не чей-то другой, стал причиной травмы. Во время опознания смотри только на меня и не спеши с ответом. Говори только тогда, когда я тебе разрешу. Ты понял меня?
– Да, – коротко ответил Садыков. – Я все сделаю так, как вы говорите.
– Отлично. И еще одно. Ни с кем не общайся в камере. Запомни, в камере нет друзей. Постарайся не раскрутиться в камере. Ты понял, о чем я говорю. Если тебя даже будут провоцировать на драку, держись, а иначе я тебя не вытащу.
– Я все понял, Константин Павлович.
– Раз так, тогда я пошел, – произнес Смирнов, поднимаясь из-за стола. – Запомни, никому ни единого слова.
Он выглянул в коридор и, увидев стоявшего недалеко от двери следователя, сообщил, что он закончил говорить с Садыковым и уходит. Конвой увел Садыкова в камеру, а следователь проводил его до дверей министерства.
На следующий день в указанное следователем время Смирнов был в его кабинете. Помимо следователя в комнате сидели четыре статиста, двое понятых и оперативник из Управления уголовного розыска. Вскоре в кабинет ввели Садыкова и посадили на один из свободных стульев. Смирнов посмотрел на него и сразу же заявил протест против подобного опознания.
– Товарищ следователь! Я заявляю вам свой протест. Вам не кажется, что любой нормальный человек без особого труда определит, кто есть кто? Верните моему клиенту ремень, шнурки, и пусть он хотя бы побреется. Вы же видите, что все статисты чисто выбриты.
– Я против этого, – произнес следователь. – Может быть, вы еще предложите выдать ему черный фрак?
– Если ваши статисты будут одеты во фраки, тогда и моего клиента нужно будет одеть во фрак, а вы как думали? Это же процесс опознания.
В кабинет вошел оперативник и молча, передал Смирнову брючный ремень и шнурки от полуботинок. Когда Садыков зашнуровал свои туфли и надел ремень, он вывел его в туалет, где тот побрился. Наконец всех усадили на места, и начался процесс опознания.
Первой вошла женщина средних лет. Следователь зачитал ей ее права и попросил указать на человека, который принимал непосредственное участие в драке на островах. Она, молча, прошла вдоль ряда, останавливаясь и вглядываясь в лица сидящих молодых ребят.
– Извините, но здесь нет никого из тех, кого я видела в тот день на острове.
– Не спешите с ответом. Я еще раз прошу вас внимательно посмотреть на находящихся в кабинете молодых людей. Кого вы видели на острове? Кто из них является участником драки?
Женщина еще раз прошлась по кабинету и развела в сторону руки.
– Я никого из них никогда не видела. Того, кто ударил моего мужа арматурой, среди них нет.
Она расписалась в протоколе и вышла из кабинета. Вслед за ней вошел молодой парень с перебинтованной головой. Он тоже никого не опознал. Третий потерпевший указал совершенно на другого человека, а не на Садыкова, который по-прежнему молча, сидел на крайнем стуле и внимательно наблюдал за потерпевшими. Последней из числа потерпевших была пожилая женщина. Она мельком взглянула на парней и молча, указала своим корявым пальцем на Садыкова.
– Вот этот дрался на острове, – произнесла она. – Я сама видела, как он ловко размахивал кулаками.
– Постойте гражданка, – остановил ее Смирнов. – Скажите, кого конкретно он ударил? Где потерпевшие? Это провокация чистой воды!
Следователь перевел свой взгляд с женщины на Садыкова. Тот был абсолютно спокоен.
– Скажите, гражданка, он вас лично бил? Как вы его могли запомнить среди нескольких десятков дерущихся мужчин?
– Я не знаю, – растерянно ответила женщина. – Но его я запомнила хорошо. Могу сказать лишь одно, что он меня не бил.
– Значит, у вас нет личных претензий к гражданину Садыкову? – спросил ее Смирнов. – Вы просто хотите сказать, что этот человек был на острове, и не более того?
– Да. У меня к нему претензий нет! Но у других, наверное, есть, – ответила она и посмотрела на следователя. – Меня тогда на острове ударил другой парень, а не этот. Но этот на острове был точно.