Заболеть? Зачем? Чтобы молчать?
Тело Натальи от гнева наливается силой. Легче тащить санки. Рука не саднит от врезавшегося шнура.
Улица косо скользит к пруду. У противоположного берега он не замерзает: спускают в него горячую заводскую воду, — и там, мохнатый и серый, зыбится, тучнеет пар. Поэтому завода не видно, хотя он и густо осыпан разноцветными огнями. Изредка прорезываются в вышине над невидимыми мартеновскими трубами сполохи: красные, лимонно-синие, стреляющие иглистыми искорками, рогатые, словно пламя керосиновой лампы.
— Шлап, шлап! — закричал Игорь, увидев, как из-за стены пара и дыма в небо вы-толкнулся пурпурный шар и стал раздуваться, вытягиваться в стороны, светлеть, принимать жидко-багровый тон.
— Не шлап, а шлак, — поправил Максимка. Он часто делал это на правах старшего — родился годом раньше.
— Знаю. Не шлап, а… шлап. — Игорь обиделся, что снова не выговорил букву «к» и, должно быть, толкнул Максимку локтем. Тот плаксиво протянул:
— Ма-ам, Игорек-уголек шалит, — и в отмщение брату коварно выпалил: — Скажи «клок». А?
— И скажу.
— Не скажешь. Попался?
— Клоп.
— Не клоп, а клок.
— Мам, он дразнится, — в свою очередь пожаловался Игорь.
Наталья взяла в другую руку шнур, поправила на головах сыновей беличьи капюшоны, наползающие на глаза, и ласково приказала:
— Миритесь.
Они сняли варежки, сцепили мизинцы, дружно прокричали:
— Мир, мир, мир. Игрушки не отбирать, носы не разбивать, ножки не подставлять, — и раздернули пальцы.
Наталья позавидовала сыновьям: отходчивы, беззаботны, не знают, что в жизни столько древних, страшных и ненужных привычек, условностей, избавиться от которых, по-видимому, труднее, чем море выкачать.
В коридоре квартиры на медных крючках висели полупальто Федора и шуба инженера Рымарева, крытая синим ворсистым сукном.
«Опять шахматы…» — подумала Наталья и устыдилась, что гнев на мужа распространила и на Рымарева — застенчивого, услужливого (куда бы Федор ни послал его: за билетами в кино или за папиросами, — он не отказывался).
Когда раздевала сыновей, в коридор выскочил Федор. В руке черный конь без ушей: Игорь отгрыз, — в уголке рта — папироса, из-под пепла — тонкой ниточкой дым. Весело блеснул очками.
— Добрый вечер, Наташа, и ты, Максимка, и ты, Игорек. Замерзли?
— Нет. Мы большие, — солидно ответил Игорь.
— Молодцы! — Федор снова блеснул очками, но теперь уже грустно. — Наташенька, есть хочу до смерти. Кишка на кишку в суд подает.
— Я тоже хочу есть. Раньше пришел — сварил бы чего-нибудь. Чай хотя бы вскипятил.
— Не догадался. Прости. И потом — Рымарев. Надо занимать.
— Не девушка он, чтобы его занимать…
— Что с тобой, Зоренька? Неприятности? После расскажешь. Хорошо? — хотел чмокнуть ее в щеку, но Наталья увернулась.
— Эх, Зоренька, Зоренька! — Федор вздохнул и ушел в комнату.
Пока Наталья варила детям манную кашу, из комнаты долетало пение Федора, сопровождаемое его же короткими репликами:
— «Из-за острова на стрежень…» Шах. «На простор речной волны…» Заслонились? А мы так вот походим. «Выплывают расписные…» Рокировку делайте, Абросим Геннадьевич… «острогрудые челны…»
Проводив Рымарева, Федор заглянул в кухню. Наталья читала «Сперанцу». Игорь и Максимка сидели на полу, глядя, как ползут друг на друга танк с отломанным стволом и желтый синеколесый трактор.
Наталья подумала, что Федор немного понаблюдает за «боем» танка и трактора, похохочет вместе с детьми и попросит ужин. Так и получилось. Она промолчала, взяла с тарелки кусок оттаявшей печенки и понесла его соколу. Сапсан жил в ванной комнате, в клетке, привязанной к водопроводной трубе.
Едва открыла дверцу, сокол выхватил из руки мясо. Не обратив внимания на мужа, пришедшего в ванную, Наталья вернулась на кухню. Немного погодя, он заявился туда, постоял, протирая очки полой пижамы, и сказал:
— Объяснись. Что это значит?
— Не служанка я тебе — вот что.
— Верно, не служанка. Жена. Отличная жена, правда чем-то расстроенная или чем-то обиженная.
— Не притворяйся.
— Не притворяюсь, Наташенька. А ты дуришь. И зря.
— Не старайся. Не помогут атласные нотки. Ни сегодня, ни завтра. Хватит! Нынче я завтрак готовила, детей отвезла и привезла, дрова рубила, белье кипятила. Ты должен приготовить ужин, прополоскать белье, развесить его и уложить спать Максимку с Игорем. Я займусь проверкой сочинений.