Я сжимаю телефон так сильно, что пластик трескается. Хидео прислал ее ко мне, чтобы я дисциплинировал ее. Я уже решил, что она идеальна такая, какая есть. Ее отец вбил ей в голову все эти неправильные мысли. И хочет выдать ее замуж за какого-то придурка? Только не при мне.
— Ты мне поможешь? — Спрашивает Хидео.
— Да. — Я улыбаюсь и откидываюсь на спинку стула. — Я обучу ее, Хидео. Лично.
Взглянув на дверь, я замечаю мелькнувшие темные волосы, а затем слышу как она убегает. Мэй ушла. Но она не может сбежать от меня, особенно теперь, когда я получил полную свободу действий. У меня на нее много планов, хотя сомневаюсь, что какой-либо из них соответствует замыслам Хидео. Нет, определенно нет.
Глава 8
Мэй
Услышав разговор между отцом и Кадзуо, в моей груди расцвел огонек надежды. Видимо все это время я неправильно понимала своего отца, и он на самом деле любит меня, но по-своему показывает это.
Но в конце концов для него было важно то же, что и всегда: чтобы я выполняла свой долг перед семьей. Это всегда будет значить для него больше, чем что-либо другое. Думаю, я это знала, но у меня было нелепое чувство, что его любовь ко мне в конце концов может победить. Думаю, его план сработал быстрее, чем он предполагал, потому что эти слова лишили меня последней надежды.
Не помогло и то, что Кадзуо согласился с ним, растоптав все мои мысли о том, что он независим или что я ему действительно нравлюсь. Похоже, он с большим желанием выполнит волю отца. Я не должна удивляться. Все всегда так делают. Кроме меня. Я, пожалуй, единственная, кого отец не смог контролировать.
Когда я возвращаюсь в свою комнату, я понимаю, что уходить в припадке гнева — не лучший план действий. Меня поймают, прежде чем я успею сделать десять шагов от двери. Мне придется подождать. Понять, куда я пойду и как буду выживать. Это больше не игра. Меня не отдадут девственной невестой какому-нибудь жениху по выбору отца.
Я не лгала, когда говорила Кадзуо, что смерть — это судьба, с которой я готова встретиться лицом к лицу, чтобы обрести свободу. Я не выйду замуж за человека, которого не люблю, и не рожу от него детей только для того, чтобы этих маленьких девочек однажды постигла та же участь, что и меня. Я бы никогда этого не допустила.
— Мэй. — Я не оборачиваюсь на голос Кадзуо, не хочу, чтобы он видел мои слезы.
— Что? — Спрашиваю я.
Я не слышу, как он отходит от двери, но чувствую тепло его тела у себя за спиной. Я делаю несколько шагов вперед, прежде чем он попытается дотронуться до меня. Если он вообще попытается.
— Я был уверен, что найду тебя здесь собирающей вещи.
— Ты меня не знаешь, Кадзуо. Как и я тебя. Будет лучше, если мы не будем делать предположений друг о друге. — Мне трудно сдержать дрожь в голосе.
Как бы сильно я ни хотела, чтобы меня поцеловали, я зла, что лишилась своего первого поцелуя из-за него. Он сделает все, что в его силах, чтобы сломить меня, заставить подчиниться, чтобы он мог отправить меня обратно к моему отцу, чтобы я досталась другому мужчине. Это не должно быть так больно, как сейчас, но мое сердце ноет. Неважно, что я знаю Кадзуо всего один день. Я хочу его. Никого другого.
— Мне кажется, я очень хорошо тебя знаю, маленькая бунтарка.
— Что ж, я больше не хочу тебя знать. Ты думаешь, что сможешь обмануть меня своими поцелуями и кулинарными способностями, чтобы использовать меня в угоду моему отцу? — Я поворачиваюсь к нему лицом и вздергиваю подбородок, чтобы встретиться с ним взглядом. — Можешь идти тогда на хуй.
Он начинает улыбаться, но улыбка сходит на нет, когда он видит мое лицо. Я ненавижу себя за то, что плачу. Я не знаю, то ли от злости, то ли от грусти. Полагаю, все дело в этом.
— О, я шлюха, потому что хочу, чтобы меня поцеловали, верно? Нет! Если он продаст меня кому-то ради лучшей выгоды, вот что сделает меня шлюхой.
— Мэй. — Он поднимает руку, пытаясь дотронуться до моего лица, но я отмахиваюсь и отступаю, чтобы уйти от него.
— Не прикасайся ко мне. — Я не могу позволить ему прикоснуться ко мне. Если он прикоснется, я сломаюсь. Я поверю всему, что он шепнет мне на ухо. Я решу свою судьбу.
— Я думаю, что все, что тебе нужно, маленькая бунтарка, — это мои прикосновения. Думаю, что они тебе очень нужны.
— Отец сказал, что ты не должен причинять мне боль. — Я знаю, что он имел в виду только физическое насилие, а не то, что Кадзуо делал со мной эмоционально.