Мне нравилось играть в тайного мстителя. Даже если в душе я знала, что не такой уж он и тайный.
Мама закатила глаза. А потом случилось кое-что странное. После того как она нашла все таблички, мама прекратила курить. Навсегда.
Миссия выполнена.
Фильм кончился, и я иду к маминому столу в гостиной. Тело гудит от возбуждения. Я скрещиваю пальцы, надеясь, что наш сломанный принтер, который печатает через раз, сегодня будет работать.
Я беру старые мамины журналы и делаю пометки. На самом деле я краду идеи. Не думаю, что девушки, создавшие Girl Germs, Bikini Kill и Sneer, были бы против. В действительности, они, наверное, порадовались бы.
Я читаю так называемый Манифест «Бунтарррок». Это один из зинов Bikini Kill, и мне интересно, сама ли Кэтлин Ханна его написала.
Мы не хотим подстраиваться под чьи-то (мужчин) стандарты о том, что правильно, а что — нет.
Мы злимся на общество, которое говорит нам, что Девушка = Глупая, Девушка = Плохая, Девушка = Слабая.
Мы всем сердцем верим, что девушки — это революционная сила, которая может изменить мир.
Я вспоминаю обиженное выражение лица Люси Эрнандез, когда Митчелл Уилсон сказал ей приготовить ему сэндвич. Я думаю об отвратительной футболке Джейсона Гарза и его покачивающихся тупых бедрах. Моя жизнь в Ист Рокпорте проносится чередой собраний болельщиков и ванильных пустых разговоров в столовой с девочками, которых я знаю с детского сада. Я думаю о том, что будет после школы: пойду в колледж, найду неплохого парня и неплохую работу и буду проводить пятницы на футбольных играх Ист Рокпорт Хай, пока мне не исполнится восемьдесят лет.
Я делаю вдох и снимаю колпачок с гелевой ручки. Для начала мне нужно правильное название. Мои глаза скользят по потрепанным обложкам журналов. Я беру один под названием «Рык», подношу его близко к лицу, закрываю глаза и делаю глубокий вдох, представляя, что могу ощутить заплесневелый запах подвалов и складов, где «Бунтарррки» устраивали выступления за три доллара. Представляю, что я слышу слова песни, которые они так тщательно вписали на страницы зинов.
Эти последние строки — мои самые любимые.
Я вижу перед собой «Бунтарррок» — и мою маму среди них — идущих по ночным улицам в ботинках Doc Martens, с хулиганской прической и темной помадой. Они готовы постоять за то, во что верили. То, что считали правильным.
Грозные. Неприкасаемые. Неудержимые. А если вспомнить слова бабушки — абсолютные мокси.
Внезапно у меня появляется идея.
Сосредоточившись, уверенной рукой я вырисовываю буквы. Я дописываю название и добавляю идеальный слоган. Закончив, я разминаю затекшую шею — я долго просидела, согнувшись над своим творением. С восхищением я смотрю на свою работу и чувствую, как адреналин бежит по венам. Я улыбаюсь.
Такой возбужденной я уже не чувствовала себя долгие годы.
До возвращения мамы остается час, я беру законченные странички, аккуратно прячу их в папку по математике, а ее отправляю в рюкзак. Прежде чем храбрость покинет меня, я вытаскиваю велосипед из гаража и отправляюсь в центр города Ист Рокпорт.
Город почти вымер, на «Молочной королеве» и «Сонике» виднеются таблички: «Закрыто на время матча». Желтый свет уличных фонарей освещает пустые улицы и парковки. «Копирка» находится с краю делового центра. Это одно из немногих мест в Ист Рокпорте, которое всегда открыто до полуночи. Я проезжаю мимо аптеки «Волгринс» и парикмахерской, где бабушке и дедушке когда-то пришлось сильно потратиться, чтобы перекрасить маме волосы.
Вокруг так тихо, что я кажусь последним выжившим жителем города привидений. Липкий осенний воздух пахнет машинным маслом и бензоколонками. Если я сделаю глубокий вдох, то не уловлю ни намека на солоноватый запах воды морского залива всего лишь в нескольких кварталах отсюда. В Ист Рокпорте легко забыть, что ты живешь рядом с океаном. Не то чтобы Мексиканский залив считался океаном. Прошлым летом в нем плавало столько фекальных масс, что пляжи закрыли на две недели. Прямо настоящий Ист Говнопорт.
Я аккуратно паркую велосипед и иду в «Копирку». Глазам требуется мгновение, чтобы привыкнуть к яркому флуоресцентному свету после ночной темноты. Внутри никого нет, только парень в форменном красном жилете. Он сидит за прилавком на стуле и так занят чтением романа в потертой мягкой обложке, что даже не поднимает глаз, когда я захожу. Аккуратно вынув папку из рюкзака, я подхожу к стойке. На бейджике парня написано «Фрэнк».