— Да, хорошо, — говорю я, плюхаясь на сиденье в верхнем ряду. Внизу разогревается музыкальная группа. Звучит будто стадо слонов, оплакивающих потерю своего вожака. В углу зала чирлидеры, одетые в форму оранжевого цвета мороженого Creamsicle, заканчивают разминку.
Мы с Клодией не большие фанаты футбола, но ходим на все игры, даже те, которые проходят в других городах. Например, сегодня матч будет в Рефуджио. В общем-то, это все, чем можно заняться в Ист Рокпорте. Ходить на игры. Даже бабушка с дедушкой не пропускают ни одной. Дедушке нравится писать белым кремом для обуви на заднем стекле машины «Вперед, "Пираты"!», хотя бабуля все время волнуется, что это помешает ему нормально вести машину.
Мы с Клодией во время игр всегда сидим на местах для учеников, но обычно с самого края, как и на собраниях болельщиков. Едим суперсоленый попкорн из «Бустер Бут» и вяло хлопаем жирными руками, пока Эмма Джонсон и другие чирлидеры задают ритм болельщикам, а их голоса взлетают и опускаются, как детские качели. «ВПЕ-ред ПИ-ра-ты» — хлоп, хлоп, хлопхлопхлоп — «ВПЕ-ред ПИ-ра-ты» — хлоп, хлоп, хлопхлопхлоп.
— Давайте уже начнем, — бормочет Клодия. Она оглядывает зал, чтобы убедиться, что никто из учителей, патрулирующих периметр спортивного зала, не смотрит на нас, а потом достает телефон.
Тогда-то я и бросаю взгляд через плечо и вижу его. На два ряда позади нас.
Новый мальчик.
По моему опыту, это всегда чей-нибудь двоюродный брат, который только что переехал из какого-нибудь Порт Аранзаса, полный деревенщина с невероятным талантом ковыряться в носу на занятии, когда он думает, что никто не смотрит.
Но не в этот раз. Потому что в новом мальчике нет ничего, что напоминало бы Ист Рокпорт. Во-первых, на нем обтягивающие черные джинсы и серая футболка, а его длинные черные волосы падают на глаза. Он немного поворачивает голову, и я вижу, что сзади его волосы коротко подстрижены, почти выбриты. Мальчики в Ист Рокпорт не носят такие прически. Мальчикам в Ист Рокпорте мамы и подружки подстригают волосы, пока они сидят на стульях посреди кухни. Мальчики Ист Рокпорта ходят в парикмахерскую Рэнди на главной улице и листают Playboy 2002 года, ожидая, когда Рэнди выставит им счет в 15 долларов за ту же ужасную прическу, которая у них была еще до школы. После которой у них уши торчат в стороны еще пару недель.
Новенькому нельзя ходить к Рэнди. Вообще нельзя.
У него оливковая кожа, полные губы и темные глаза. В его взгляде читается интерес и замешательство, словно собрание болельщиков — часть какого-то документального фильма о странных племенах Амазонки, у которых никогда не было связи с современной цивилизацией.
Я толкаю Клодию.
— Осторожно глянь назад. Кто тот парень? Он новенький?
Клодия оборачивается и смотрит, а потом с отвращением выдыхает, словно новый мальчик — пятно на любимой кофте. Несправедливо, учитывая, насколько новенький не похож на пятно.
— Этот? Да, я знаю, кто он.
У меня отвисает челюсть, а Клодия ухмыляется, наслаждаясь моментом.
— О, да ладно, не томи, — говорю я. Конечно же, в такой маленькой школе, как Ист Рокпорт, я и так очень скоро узнаю имя новенького, но все равно было бы неплохо сделать это как можно быстрее, чтобы я могла начать мечтать о том, как он станет моим парнем. У меня больше опыта в мечтах о парнях, чем в самих парнях.
Клодия медленно накручивает на палец прядь волос, выдерживая паузу.
— Его зовут Сет Акоста, и он в одиннадцатом классе, — говорит она. — Его родители — странные художники из Остина, они снимают дом у моих родителей. Дом и отремонтированный гараж, который они используют как галерею. Около бухты.
— Около особняка? — спрашиваю я.
Особняк Оукхерст изначально принадлежал полковнику Оукхерсту, который служил в Республиканской армии Техаса. Раз в год в начальной школе мы отправлялись на экскурсию в заплесневелый дом, построенный в конце 1880-х, в котором еще не было туалетов.
— Ага, около особняка, — говорит Клодия. — А что? Собираешься поздороваться хоть раз с настоящим парнем?
Я бросаю на нее сердитый взгляд и чувствую, что мои щеки краснеют. Мне так некомфортно рядом с парнями, что я не разговариваю с ними, если только в этом нет сильной необходимости, например, когда учитель разделяет нас на группы для каких-то глупых проектов. И Клодия знает об этом.
— Не понимаю, почему двое художников из Остина переехали в Ист Рокпорт, — говорю я, меняя тему. Мне приходится кричать, потому что группа поддержки начинает исполнять первую композицию «Да здравствует Ист Рокпорт». Некоторые из учеников отбивают ритм, топая по полу.