- Что ты здесь делаешь в такой ранний час? Если уже проснулся, иди занимайся своими делами. Нечего без толку бродить по палубе.
Бунтаро подошел к отцу и крепко обнял его, сказав:
- Мое сердце сильно бьется от счастья! Вы не представляете себя, что я видел только что.
Он рассказал Хиро-Мацу о рассвете и о том, что он почувствовал в ту минуту. Выслушав сына, старый генерал сказал:
- Самураю не подобает заниматься такими вещами. Ты – воин, а не поэт. Не нужно тратить попусту время. Лучше разбуди своих воинов и пусть они приготовятся к предстоящему сражению. И еще: не строй из себя доброго юношу, я прекрасно знаю тебя. Так что, можешь меня не обманывать.
Бунтаро видел, как его отец развернулся и ушел. Оставшись на палубе, он повернулся к Сувари и сказал:
- Я не понимаю, за что он так меня обидел. Я же не сказал ничего плохого.
- Ты должен понять своего отца. Настало тяжелое время для всех нас. И ему так же нелегко.
- Но а меня-то за что? Я же ничего такого не сказал.
Сувари подошел к Бунтаро и положив руки ему на плечи, сказал: «Лучше пойдем завтракать».
Бунтаро почувствовал, как по его спине пробежал холодок, глаза потемнели от злости и ненависти ко всме и вся. «Ничего, - думалось ему, - вы все ответите за мои страдания и унижения».
Игури сидел в каюте и смотрел в окно. Он видел, как тихо и плавно идет соседний корабль, на котором плывёт его заклятый враг. «Проклятый Бунтаро! – думалось ему. – Будь ты трижды проклят! Скоро будет война, и тогда я сам лично убью тебя».
Думы Игури прервали шаги. Мужчина поднял глаза и увидел своего старого друга, которого не видел несколько лет. Это был высокий мужчина лет сорока, с выбритым лицом и гладко зачесанными волосами. Когда он зашел в каюту, то Игури почувствовал запах благовоний, исходивший от гостя.
- Здравствуй, дорогой мой друг Игури-сан.
- Здравствуй, Кузимо-сан. Ты совсем не изменился, а остался таким же молодым и красивым.
Друзья по-дружески обнялись и несколько минут стояли молча, глядя друг на друга. Затем усевшись на кушетку, Игури сказал:
- Где ты был все это время? Я не слышал о тебе несколько лет. Что произошло? И как ты очутился на моем корабле, если ты плывешь вместе с Хиро-Мацу-саном?
- Мне пришлось жить в Нагасаки, чтобы решать дела с белыми варварами. Затем меня направили в Киото по поручению господина Хидэеси. А сейчас, как видишь, я командир мушкетного полка. И добрался я на твой корабль на лодки. Гребцы сейчас ждут меня, плывя рядом с кораблем.
- Я рад видет тебя, мой друг. Но у меня есть к тебе одно дело.
- Какое же это дело?
- Понимаешь… У меня есть враг, которого я давно хочу уничтожить. Как раз сейчас начнется война, и я думаю… Ну, ты можешь помочь?
- Скажи имя ненавистного тобой человека.
- Бунтаро…
Кузимо зажмурил злобно глаза так, что они стали похожи на черные точки, и сказал:
- Не произноси имя этого человека!
- Назвал его человеком?!
- Ну да. А кто же он?
- Это не человек, а обезьяна! Ты только посмотри на его уродливое лицо!
Кузимо недоверчиво посмотрел на друга и сказал:
- Я понимаю, что Бунтаро – младший брат моей жены, и что я ненавижу его. Но… так оскорблять человека… нет.
- Тогда зачем ты подставил его?! А?
- Прошу тебя, не говори никому об этом…
- Я же твой друг. Расскажи мне.
- Да, это я убил тогда мать Бунтаро, но при этом подставил самого Бунтаро. Хиро-Мацу подумал, что его любимую наложницу убил собственный сын и поэтому возненавидел его больше, чем меня. Бунтаро тогда было шестнадцать лет, и мне было приятно наблюдать, как он стоял в униженной позе перед отцом и со слезами на глазах признавался в том, что ни в чем не виноват.
- Ты мало сделал, друг. Нужно было сделать так, чтобы Хиро-Мацу убил своего сына.
Кузимо широко улыбнулся и согласился с Игури.
Чайный домик в Осаке стоял на берегу моря. Место было выбрано с самым живописным видом на море.
Миямо, сильно захмелев от количества выпитого вина, сидел полулежа на подушках перед пятнадцатилетней девушкой-куртизанкой, которая пела песню о любви, играя на семисене. Ее гибкие и не жные пальцы быстро перебирали струны, а нежный голос залил всю комнату. Когда она закончила петь, Миямо сказал:
- Пой еще, деточка. Ты сегодня прекраснее любой богини. Пой, прошу тебя.
- Я не достойна такой чести, господин. Прошу, извините меня.
- Ты достойна большего. Ты самая красивая из всех женщин, которых я видел на своем пути.
Старый генерал наклонился к ней и обняв, прошептал: «Пожалуйста, Микоко, я прошу тебя».
Ночь была тихая и прекрасная. На небе горели яркие звезды, шумел прибой, а в саду пели цикады. Миямо лежал рядом с Микоко, прижав ее к себе. Он пытался заснуть, но вышло у него это только под утро. Проснулся мужчина к обеду. Открыв глаза, Миямо зевнул и улыбнулся, вспомнив прошлую ночь. Запах духов Микоко еще ощущался в воздухе.