- Я не стою и доли своего отца. Он был настоящим самураем, а я… обычный трус.
Хиро-Мацу сразу понял, почему так сказал этот человек. Игури любил комплименты, ждал он их и сейчас. Но генерал не дал ему эту возможность.
- Ладно, Игури-сан, вы можете идти. Я и так отвлек вас от дел.
- Ну что вы! Я всегда рад пообщаться с вами, - с этими словами молодой человек поклонился и ушел.
Хиро-Мацу увидел Бунтаро, выходящего из воды. Чтобы прикрыть наготу сына, он поспешил подать ему халат. Бунтаро был счастлив, он улыбнулся отцу и сказал:
- Вода в море такая теплая! А медуз видимо-невидимо. Одна даже «укусила» меня, - он показал на свою руку, там было красное пятнышко.
- Больно?
- Нет, но пощипывает. Отец, а знаете что? Я так счастлив, мне так легко.
- Я рад за тебя, сын мой, - после этих слов генерал тоскливо посмотрел на корабль и глубоко вздохнул.
- Не печалься, отец, прошу тебя. Мы всегда будем вместе. Ведь так? – глаза Бунтаро наполнлились слезами.
- Нет. Я знаю, что после Осаки нам придется расстаться. Я понимаю, как тебе тяжело, сын мой. Война с Китаем изменит наши жизни навсегда, - Хиро-Мацу решил был откровенным с сыном.
- Зачем вы говорите мне это? Не теребите моё сердце, оно и так болит. Неужели я больше никогда не увиже этого моря, где я еще ребенком любил играть? А моя жена, мой сын? Что же с ними будет тогда?
- Если все будет хорошо, то мы получим свободу.
- Ах, это сладкое слово свобода! Какое счастье иметь ее. Я бы отдал жизнь за глоток свободы.
Сын мой, не унывай. Надо надеяться на лушее.
Перед уплытием Бунтаро собрал свою семью и сказал:
- Я уплываю в Осаку. Не знаю, когда вернусь. Может быть, никогда. Но я хочу, чтобы в моё отсутствие здесь главным был Мухизу. Слушайтесь его как меня. Теперь он ваш хозяин.
Слуги низко поклонились. Марико подошла к своему мужу и сказала:
- Нам будет нехватать тебя. Я буду молиться Будде, чтобы ты снова был рядом.
- Я постараюсь приехать. Если же нет, буду писать письма.
Бунтаро обнял свою жену и подошел к Мухизу:
- Я надеюсь на тебя, мой друг. Не давай в обиду моих дорогих людей.
- Я сделаю всё, что в моих силах. Но только, пожалуйства, будеь осторожен, - юноша низко поклонился ему и пожелал всего хорошего.
Ветер с силой рвал паруса. Волны то и дело переворачивали корабль на бок. Матросы на палубе в быстром темпе опускали паруса, стараясь обезопасить судно.
Бунтаро стоял на палубе, глядя в черно-синюю воду. Неужели вода может менять свой цвет так же, как и жизнь свою дорогу? Холодный ветер пронизывал тело до костей, но он не чувствовал холода; в душе было еще хуже. Его оторвали от семьи, родного города, может быть, навсегда. Он посмотрел на небо и слезы сами скатились по щекам. Ах, если бы ему хватило сил переплыть море, он бы с радостью прыгнул в воду и поплыл бы в Эдо.
Вдруг пошел дождь. Холодные капли намочили одежду и Бунтаро пришлось завернуться в теплый халат. Ему стало теплее. Где-то вдали блестнула молния и послышались крики матросов: «Молния! Скорее убирайте порох! Быстрее!»
Бунтаро зашагал по палубе. Навстречу ему выбежал матрос и сказал:
- Быстрее, идите в каюту. Здесь опасно!
- Нет, всё хорошо, - ответил он тихим голосом.
Когда дождь прекратился и снова стало спокойно, Бунтаро пошел в свою каюту. Там он лег в постель и сразу же заснул, покачиваясь на волнах. Проснулся он от громкого крика чаек. Значит, суша уже близко.
В каюте было холодно и неуютно. Бунтаро плотнее закутался под одеяло. Ему абсолютно не хотелось вставать, тем более, что у него сильно болел живот. Чтобы унять боль, он согнулся, но и это не помогло. Тогда он лег на живот, но боль еще усилилась. «Когда же мы причалим к берегу? Я уже не могу терпеть».
Вдруг он увидел причал и, сбросив одеяло, выбежал из каюты. Бунтаро увидел, что его отец стоит на берегу и ждет его. Молодой человек быстро спустился на берег и, подойдя к отцу, сказал:
- Отец, мне надо бы где-нибудь помочиться. Я терпель всю ночь.
- Иди вон за те лодки, только быстро.
Бунтаро зашел за лодки, посмотрел по сторонам, никого нет. Он развязал кимоно и набедренную повязку, как вдруг услышал сзади детский голос:
- Уходи! Это лодки моего деда. Я сейчас повозу его и он даст тебе двадцать палок по спине.
- А я самурай высокго ранга. Мой отец генерал.
- Ах так, - мальчик убежал куда-то и надо было воспользоваться этим моментом.
Натянув набедренную повязку и затянув кимоно, Бунтаро обернулся и только собрался было уходить, как вдруг услышал тот же детский голос: «Дедушка, вот он! Я приказал ему уйти, но он остался».