- Отлично, – хвалю ее. Девушка абсолютно права.
- Не оказывайте им никакой медицинской помощи. Это делают медики! Оставайтесь с ними на одной позиции. Не поворачивайтесь к ним спиной не оставляйте одних до окончания сессии. Не трогайте их по голове! Избегайте лишних расспросов. Больше слушайте. Общайтесь как можно проще и без терминов. Они все сейчас в измененном состоянии, в остром стрессе. И никаких разговоров между собой! Хабиб сказал правильно. Плач - это хорошо. Ступор -это плохо. Иногда после ступора начинается истерика, будьте готовы к этому
Блондинка говорит громко и без суеты. Я начинаю менять свое мнение в отношении ее персоны. Она хорошо подготовлена. Возможно, в прошлом она уже участвовала в подобном. Но этот голос я определенно слышал раньше. Может, он звучал иначе. Но тембр и способ выводить определенные слова – все это я слышу не в первые.
- Не приступайте к действиям сразу. Подождите секунд тридцать и сначала подумайте, чем вы можете помочь этому человеку. Постарайтесь уменьшить чувство страха за своих близких у людей, которые еще не знают всех новостей. Они сейчас в самой нестабильной позиции. Скажите им, что они не одни и весь мир пришел им на помощь, и это правда! – блондинка продолжает оповещать всех нас и я внутренне радуюсь, что хоть кто-то из Московских в курсе предстоящей работы.
- Прекрасно. Спасибо, – я хлопаю ее по плечу и отправляю на место.
6
Ульяна
От этого хлопка меня чуть не перекосило в лице, но я вовремя остановила позыв. Ненавижу, когда он меня трогает. Кожа сразу начинает зудеть в этом месте. Будь моя воля, я бы его облила бензином и подожгла! Господи! Я ужасаюсь собственным мыслям. Я столько лет отрабатывала негатив в сторону Хабиба и убедила себя в том, что все забыто, а обиды побеждены. Ничего не вышло! Годы тренировок и походов к другим психологам проблему не решили. Я хочу, чтобы он закрыл свой рот. Хочу, чтобы он закрыл свои черные глаза и выпрыгнул из автобуса. И желательно на огромной скорости! Я чересчур гордая девочка. Не могу и не хочу его прощать. Мой внутренний ребенок шепчет о том, как ему было больно все этим годы, и никто не пожалел его.
- Подъезжаем, - предупреждает Хабиб. – Совершенно правильно сказала белокурая девушка. Не бросайтесь в работу сразу. Дайте себе пару минут адаптироваться к шуму и суете. Людей внутри много. И у каждого свой характер. Терпения вам! Здесь нет шаблонов, действуйте по обстоятельствам! Держим связь друг с другом. Нам предстоит после работать со спасателями. Им так же потребуется психологическая поддержка. Поэтому экономно расходуйте свои силы. Будет хуже, если на вторую смену никто из вас не сможет выйти. И, запомните, первый пострадавший, который к вам сядет, будет самым сложным – потом будет проще. Потому что ваш мозг адаптируется. Просто дайте ему время. И не обязательно работать за столом. Можете работать в зале, сидя, стоя, как вам удобнее.
Дом культуры горит яркими, режущими огнями не смотря на приближающееся утро. Вокруг все заставлено машинами: большими, маленькими, грузовыми. Бегают люди в форме. Я стараюсь держаться и не поддаюсь расползающейся внутри панике от этого места. Случайно встречаюсь взглядом с Хабибом. Он, похоже, догадывается о моих чувствах, но молчит. Мы все, кроме настоящих психологов МЧС, выходим из автобуса на ватных ногах. На улице холодно и очень ветрено. Мои длинные волосы разлетаются в разные стороны и я поспешно надеваю капюшон.
- Давайте сумки, – Хабиб забирает вещи у Елены Николаевны и Клавдии Ивановны.
- Алла, – зовет он ее. – Что там у тебя? Давай сюда, – Алла передает ему свой небольшой чемодан. Хабиб ждет, когда и я отдам ему свою сумку.
- Не тяжелая, – грубо кидаю и первая двигаюсь к центру культуры. Алла догоняет меня и берет под руку.
- Ульяна, мне очень страшно, – признается она по секрету. – Я никогда раньше не была в таких местах. У меня нет такого опыта как у них, – она кивает в сторону Хабиба.
- Ни у кого нет, – сухо отвечаю. – Но раз мы уже здесь, то сбегать поздно. Будь сильной, – даю ей ободряющее наставление и прибавляю ходу по хрустящему снегу. Алла остается одна. К ней подходит Хабиб и они вместе направляются вперед по моими следам.
Внутри трехэтажного здания очень шумно и многолюдно. И гораздо светлее, чем в автобусе. А еще в первые секунды я чуть не оглохла. Плач детей и взрослых перебивают жесткие маты убитых горем людей. Их понять не сложно – там под завалами их родные и близкие люди. И некоторые еще неопознанные. К горлу инстинктивно подступает ком, но я сглатываю его. Не время раскисать. Кто-то из детей кричит: «Мама, где моя мама? Я хочу к маме!». Трехлетний малыш начинает капризничать. Его берет на руки усатый мужчина. Вероятнее всего, дедушка. Его глаза почти мокрые от слез. Но он тоже старается не раскисать, чтобы не напугать своего внука. Я приближаюсь к волонтерам.