- Попейте воды, – прошу. Василий Ивановича послушно делает несколько глотком. Мягко, без давления, я жду продолжения его рассказа.
- Я так не хотел, чтобы она летела! – Василий Иванович начинает плакать по-настоящему. Я мысленно ставлю себе плюсик. – Это я не уберег ее! Надо было настоять!
Я слегка касаюсь его руки.
- Вы же понимаете, что вашей вины в этом нет. Уверена, вы прекрасный отец, – общаюсь без резких скачков и нажимов. Мой голос ровный и не громкий. Я не привлекаю лишнего внимания. – Вашей дочери очень повезло, что у нее был такой отец!
- Родители не должны хоронить своих детей! – срывается он на рыдания. Мужчина плачет долго. Я не тороплю его и жду, когда все эмоции выйдут.
- Да, это правда, – мягко поддерживаю. – Но у вас хотя бы осталось ради кого жить, – я переключаю внимание Василия Ивановича на малыша. Который наконец успокоился и уснул у него на руках. – У многих, кто так же, как и вы, сейчас скорбит, не осталось никого. Но даже им предстоит отпустить эту боль и жить дальше. Посмотрите вокруг, - прошу.
Василий Иванович оглядывается по сторонам. И видит о чем я. Вокруг настоящий хаос из скорби и страданий. Приходит понимание, что он не один такой. И, как не странно, но это работает.
- На кого похож ваш внук? – поэтапно перевожу тему на связывающее с этой жизнью звено.
- На Наташу, – плачет Василий Иванович. Я скромно улыбаюсь.
- Это прекрасно! – говорю от всего сердца. – Бог вас любит.
Теперь уже мои слезы начинают подкатываться к глазам, но я упрямо не даю им хода.
- Чем он занимается? - продолжаю.
- Любит плавать, - улыбается мужчина.
- Как и она, да? - интуитивно догадываюсь.
- Да, - тихо смеется Василий Иванович и тут же плачет.
- У вас осталось очень много от нее! - произношу искренне.
- Да, - соглашается Василий Иванович и замолкает, чтобы остановить душащие его слезы и всхлипы, но я деликатно торможу мужчину.
- Не надо, - тихо озвучиваю очевидный намек и он понимает.
- Спасибо, дочка, – Василий Иванович ласково трепет меня за руку.
- Вы можете позвонить мне в любое время, как только вам это потребуется, – пишу свой телефон на листике из блокнота и протягиваю мужчине.
Василий Иванович выплакавшись поднимается со своего стула с ребенком на руках и уходит. Я не вижу куда именно он движется. Через секунду выдыхаю. Это было очень трудно. Смена только началась, а я уже эмоционально выпотрошена. Психолог МЧС – невероятно сложная профессия. Для меня они настоящие герои наравне со спасателями. Начинаю смотреть по сторонам. Хабиб одновременно работает с пострадавшими и наблюдает за всеми нами, контролируя ситуацию. Он кивает мне, что означает одно – ты справилась. Я поспешно отворачиваюсь.
8
Хабиб
Мне приходится мониторить их всех. Но после того, как пожилой мужчина уходит от Ульяны совсем растроганный, но выплакавшийся, я выдыхаю вместе с ней. Она молодец. Все хорошо. На контроле сейчас минус один. Это очень трудно: и следить за всеми, и делать свое дело. Передо мной сейчас молодая девушка. Она потеряла обоих родителей в этой катастрофе, и я изо всех сил пытаюсь подобрать подходящие слова. Она плачет. Это уже прогресс. Но она такая молодая и, похоже, до сих пор не прошла сепарацию. Предлагаю ей походить в дальнейшем к местному психологу. Говорю, что это ей необходимо сейчас и она верит мне. Все идет совсем неплохо. Пока без срывов….И как только думаю об этом, я слышу, хоть и проглатываемые, но все же рыдания от Аллы. Она сидит недалеко от Ульяны. Та моментально подскакивает. Я так же оказываюсь рядом. Алла пытается сдержаться, но неконтролируемо плачет. Под глазами у нее предательски растекается тушь. Она так и не умылась, хотя я просил! Эта ситуация действует как шок на собравшихся, и они начинают мгновенно закрываться от всех нас. В глазах Ульяны понимание происходящего. Она всего секунду смотрит на меня как на спасательный круг, но тут же берет себя в руки.