Абзац обрывался, словно на этом Санрайз планировала закончить, но уже по тексту я понимал, как не просто ей было подбирать слова, выражать свои чувства, сочиняя письмо, которое обращалось к прошлому. Возможно в тот момент, когда она писала эти строки, я уже рассказывал Салиму о Диане, но поставив себя на место Санрайз, я догадывался, чего она боялась. Она боялась моей ярости. Что мы с Салимом поубиваем друг друга, едва я очнусь в ее теле и в его объятиях. Хотелось верить, что я ее приятно удивил. Мне хотелось узнать, вернулась ли она обратно в свое тело сейчас? Что она делает? Что ей рассказал Салим? И…, прочла ли она мое письмо. Перед глазами возник ее образ: в мрачном коридоре она сидела у стены и читала мою предсмертную записку. Образ казался таким живым, что походил на воспоминание, но откуда ему было взяться? Я снова обратился к письму, которое держал в руках:
«Ты написал, что оказался в моем теле случайно. Возможно это так, а может и нет, но это уже не имеет значения. Важно только то, что мы можем разрушить эту связь. Мне сложно найти слова, чтобы убедить тебя довериться Салиму. Я знаю, что для тебя это едва ли возможно, но я надеюсь на твою чуткость. Если ты не желаешь мне зла, если доверяешь мне и действительно чувствуешь то, о чем написал, значит, ты позволишь Салиму исправить мою жизнь и сможешь вернуть собственную…».
– Я позволил…, – Выдохнул я едва слышно.
Не уверен, что у него получилось исправить жизнь Санрайз, но ради этого я позволил ему забрать мою. Знает ли она об этом? Что Салим расскажет ей, когда она вернется? «Демон был изгнан, теперь ты в безопасности!»? Почувствует ли Санрайз избавление от демона Димона? С приторной горечью я вообразил ее в объятиях Салима. Он прижимает ее к груди и убеждает, что кошмар закончился и она свободна. Конечно, ее это радует. Она отзывается улыбкой, ее глаза сияют, а губы встречаются с губами Салима в жарком поцелуе. «Прощай, Димка, надеемся, ты сгинул навсегда…» Нет! Мне не хотелось верить, что все было или будет так. Ее письмо было полно искренности и попытки найти общий язык, извиниться за ошибки и простить мне мои. Да, она сейчас, скорее всего, с ним, но едва ли радуется. Хотя бы потому, что мое изгнание еще под вопросом. Возможно, она читает мое письмо. Боже, я был словно в бреду, когда дописывал его и мог написать все что угодно! Отчасти я его восстановил в памяти, но в конце помнил только боль, от которой меня трясло словно в конвульсиях. Я так много хотел сказать ей в том письме, но времени у меня не было и все свои чувства, всю боль, надежду и отчаяние, я пытался уместить в отрывистые, скупые предложения. Я помню, как меня убивала необходимость рассказать о событиях в оазисе, которые она пропустила. Мне совсем не хотелось тратить на это время. Я хотел так же просто как Салим, признаться ей в любви, но в моем случае это невозможно было сделать просто. Да и к чему бы это привело? Она узнала о моих чувствах. Возможно не все, что я хотел сказать, но главное ей известно…, а ее ответ известен мне:
– «Я не могу разделить эти чувства с тобой…».
Эти слова звучали как приговор, и я пытался убедить себя в том, что она просто не полностью осознала, о каких чувствах я писал, что все еще видит во мне паразита, стремящегося остаться в ее теле, а не мужчину, который к ней неравнодушен. Может она поймет, что это не так, когда Салим расскажет ей о ритуале…, если расскажет все так, как было. Впрочем, если ему удалось, то ответ я едва ли узнаю. Возможно, он действительно сумел вернуть мою жизнь, как писала Санрайз, вот только задумавшись о собственной жизни, я признался себе, что совсем не хочу возвращать ее. Мне всего лишь нужна была дистанция между мною и Санрайз! Я не хотел, чтобы мы оказались разделены необозримым расстоянием, но я не мог лишать ее права на выбор. Стиснув зубы, я прижал ладони к лицу. Как же трудно было разобраться в этой путанице чувств! Только глупец не разглядел бы, что Санрайз влюблена в Салима и теперь, зная (хоть и не на все сто), что он не охмурял ее гадкими методами, я должен был смириться и позволить ей жить той жизнью, какую она выбрала. Оставить ее в покое и утешаться воспоминаниями, проживая собственную жизнь в собственном, таком сером и «пустом» мире. Даже если ритуал ничего не изменил, мы с Санрайз словно сказали друг другу все, что хотели и ничего нового сказать уже не сможем. Это письмо так походило на мое собственное, которое я писал перед ритуалом, возможно в то самое время, когда она была здесь и писала мне… Так и не встретившись хотя бы в одном из миров, мы будто умудрились попрощаться друг с другом. Осознав это, я понял, что не только письмо Санрайз удерживает меня от того, чтобы убедиться в эффективности ритуала. Я просто боялся узнать, что у Салима получилось…, что я больше не вернусь в тело Санрайз. Об этом я не сожалел, поскольку не желал быть паразитом, но мир, из которого мне раньше хотелось бежать, теперь обрел то, без чего я не мог обойтись и ради этого я был готов вытерпеть все прочие «радости» приключений. Невольно я задумался над возвращением в игру, но не знал, возможно ли это. У меня как минимум не было рабочего монитора, а как максимум, я мог вернуться в самое начало игры и совершенно не на тот сервер, где остались мои друзья и сама Санрайз. Проклятье! В попытках оправдать собственные слова о «создателе» я сам себя убедил в том, что не имею к созданию Санрайз никакого отношения…, но так ли это? Что если, изгнав меня из ее тела, Салим просто убил ее? Или ее тело, созданное мной в редакторе, неведомым образом исчезло, оставив душу Санрайз неприкаянным призраком существовать в оазисе?