В один прекрасный момент тот мешок похоже кончился, и драг-дилер, выдавая порцию из новой партии, тоже произнес слово «хорошая», но Николаич особого внимания на него не обратил и ломанулся домой, к привычным ценностям. Дома он был один, так что вышло все по-простому - накатил водки, открыл банку «Гиннеса» и стал засыпать в пипетку новый, «хороший» продукт. Сразу обращало на себя внимание то, что трава не была равномерно зеленой – местами встречались желтые вкрапления, но и это Геннадий почему-то не учел. Глубоко затянувшись, Николаич вдруг обнаружил, что ядреный продукт сильно дерет горло и удержать его в себе совершенно невозможно. Закашлявшись, Геша выпустил струю дыма на волю, отдышался и глотнул «Гиннеса». Тут бы и призадуматься, но нет, ни хуя. «Будем делать затяжки поменьше» - решил наш гедонист и продолжил своё дело. Добив пипетку, он откинулся в кресле и занялся пивом. Пока не брало, и именно это было реально опасно, так бывает практически всегда с чрезмерно концентрированным каннабисом. Вштырило сильно и резко, тут бы радоваться жизни и всему остальному, но одновременно накатило чувство животного ужаса и Геше захотелось куда-нибудь спрятаться. Больше всего мечталось почему-то залезть под кровать, но кровать была импортной, двуспальной и очень низенькой – под нее пролезла бы лишь не самая упитанная кошка, соваться туда без мазы, а больше деться некуда. Волны безумия и ужаса прессинговали мощно и практически без перерыва – голова почти ничего не соображала, только билась где-то там, внутри, еще одна истеричная мысль: «А вдруг, кто-нибудь позвонит в дверь… Это будет пиздец». Короче, колбасило Геннадия часа три, под конец он уже практически молился: «Отпусти меня, ебучая трава» - но трава не отпускала. Утром он проснулся совершенно разбитый, с туманом в мозгах и плохой координацией движений. «Надо быть осторожнее» - решил Геша для себя. Впоследствии именно с этим веществом он прекрасно нашел общий язык – хватало всего двух затяжек, чтобы уйти в заоблачную нирвану и долго-долго оттуда не возвращаться.
Перепробовав много разной дури, в конце - концов Николаич остановился именно на каннабисе, и сему способствовал ряд серьезных причин. Трава давала чувство, которое ничто больше дать не могло, правда, получилось это не сразу, когда-то очень давно не цепляло, потом цепляло как то не так и вдруг… Хорошенько дунув на базе отдыха в Запорожье, он вдруг провалился в параллельную реальность, про бабочек в животе и говорить нечего: махаоны-мутанты размером с птеродактиля! Разве может дать жалкое чувство влюбленности, о котором талдычат пошлые романтики, таких охуительных бабочек? Да никогда! Но бабочки были лишь сопутствующим моментом, главное заключалось в другом.
В свои почти сорок лет, Геннадий как будто превращался в непорочное дитя, которое стоит на вершине изумрудного холма, покрытого мягчайшей травкой и смотрит своим лучезарным взглядом в далекие-далекие дали, что сулят лишь воплощение самых смелых мечт, невыразимые перспективы познания и единение с высшим атманом. А больше ничего нет и не было, вообще. Во всяком случае, в подобном состоянии Геша не вспоминал про многочисленные компромиссы с самим собой, хитрожопых коллег с товарищами и по большому счету про весь свой странный жизненный путь, совершенно не оправдавший ожиданий. Никогда оказывается, не было похабных неподмытых девок, распития в компании сизоносых господ одеколона «Красные маки», бестолковых пьяных драк с привлечением подручных аксессуаров, разбитого ебала и порванных штанов.
В таком виде Николаич держался два-три часа, потом реальность, к сожалению, возвращалась, но оставался настрой, так сказать, послевкусие, которое еще несколько дней подпитывало его энергетикой в процессе серых трудовых буден. Непонятным оставалось лишь одно: откуда взялось это идеальное детство? Ведь оно у Геши было таким же, как и у всей остальной советской малышни – детский сад, где кормили отвратной манной кашей с непроваренными комками, поили кофе или какао из покоцаной алюминиевой кастрюли, затем сиденье на горшке и тихий час, все как всегда, никакого атмана. Вообще, вспоминая совок, Геннадий недоумевал, откуда брался тот отечественный тошнотворный кофе, которым потчевали везде, даже в ресторанах? От аутентичного напитка сей суррогат отличался больше, чем денатурат от односолодового виски. Возможно, это были обжаренные особым способом и помолотые желуди, недоеденные свиньями на стратегически важных объектах народного хозяйства.