Клином врезалась порубь в нетронутую тайгу. На свежие срезы пней через день-два садились ухарски сдвинутые набекрень шапки снега. На мастерском подучастке Волошина, кроме тракторов, на трелевке работало десять лошадей. Наумов таки свое слово сдержал — лошади теперь не зря поедали государственные деньги. Сперва лесорубы да и сам Волошин смеялись над затеей начальника лесопункта, но потом приумолкли. Ни много, ни мало, каждая лошадь подвозила к верхнему складу по одиннадцать-двенадцать кубометров в день. Заведовать «лошадиным хозяйством» Наумов отрядил Наливайко. Завхоз сперва было упирался, но потом взялся за дело. Он целыми днями просиживал в обогревательной будке. Когда к верхнему складу подъезжала лошадь, Еремей облачался в тулуп, выбегал на улицу и переругивался с возчиком. На том и замыкался круг его обязанностей как руководителя «лошадиного хозяйства».
— Проваливай-ка ты в поселок! — приехав на верхний склад, рассердился Илья. — Без твоего руководства управимся!
— Не ты меня сюда определил, не ты и снимешь. — Из высокого воротника тулупа высунулась маленькая головка завхоза.
— Эй, подожди, — окликнул Волошин шофера, машину которого только что загрузили лесом. — Довези-ка Наливайко до поселка. Давай, давай! — мастер грубо подтолкнул к машине упиравшегося завхоза.
— Метлу, метлу ему привяжи, Илья Филиппович! — покатывались со смеху раскряжевщики.
Наливайко почти силой усадили в машину. Илья на прощание пригрозил:
— И чтобы ноги твоей тут больше не было! Так можешь и передать Наумову. Место только в обогревательной будке занимаешь!
Так бесславно закончилась карьера Еремея Наливайко как руководителя «лошадиного хозяйства».
ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ
Морозный пар коромыслом валит из глоток парней, схватывается серебристым пушком на верхней губе, инеем ложится на черные пуговицы телогреек, отливает синью на бляхе с пятиконечной звездой. Платон поверх ватника подпоясывает на работу старый армейский кожимитовый ремень. Кожимиту не устоять против мороза — паутинкой расползлись по нему трещинки. Но был бы живот подпоясан: подтянутость не только в армии нужна. Подтянутость и здесь родная сестра успеха.
День за напряженной работой летит быстро. Не успели, кажется, позавтракать, а здесь уже Катерина обед везет. У Катерины душа добрая, не скупится, разливая щи, а своему Петру так и с верхом нальет. Петро холост. У Петра раньше и щек вроде не было, а как стал похаживать к вдове, лицо округлилось, отяжелел на работу. Ясно, Катерина сама какой лакомый кусок не съест, все Петру оставляет…
— Фу-фу, — отдувается тот, уплетая кашу с бараниной.
— Тебя Катерина как на убой кормит, — подзуживают рабочие.
А Петро только мычит в ответ да знай себе набивает нутро. Кровать в общежитии у него давно пустует. Петро не дурак, живо сообразил, что двухспальная куда лучше односпальной, холостяцкой. К тому же, когда под боком Катерина… Пусть за окном потрескивает мороз, обливает поселок ледяной стужей — все нипочем.
Зазвякали ложки по пустым донышкам алюминиевых мисок, значит, обед на исходе. Платон прячет ложку за голенище валенка.
— Эй, парень, воровать нельзя, — грозит пальцем глазастая Катерина.
— Вот черт, — смеется Корешов. — Солдатская привычка за голенище ложку совать.
И снова лесосека, и снова формируются пачки хлыстов.
А в это самое время, поднимая за колесами снежную пыльцу, мчался на мастерский подучасток наумовский «козлик». В нем участковый Коробушкин, Рита и сам Наумов. У начальника лесоучастка от нервного тика передергивается левое веко. Рита сидит сжавшись в комочек. Только участковый кажется вполне спокойным. Но у него тоже есть сердце. И это сердце то подпрыгивает, когда скачет на ледяных наростах «козлик», то опускается, когда заносит задок машины на крутом повороте. За всю службу ни одного порядочного ЧП, все по мелочам, а здесь вдруг такое…
Коробушкин егозит на сиденье, то положит, то снимет с коленок сумку.
— Да сидите вы спокойно! — не вытерпела Рита.
— Надо же, с фашистами путался, старостой был, — недоумевает Леонид Павлович.
— Потому и сбежал сюда, думал далеко, не найдут, — говорит участковый.
…Через полчаса Полушкина арестовали. Участковый увез его прямо в районную милицию.