— Ого! — в один голос воскликнули ребята. — Вон Корешов скажет, в городе профессора лекции читают, а здесь на весь район ни одного…
— А зачем нам профессора, — широко улыбнулся Вязов. — Вот будущая поэтесса сидит, — кивнул он на Волошину. — Не красней! Читал рецензии на твои стихи, хвалят в один голос… А Корешов пусть о прозе рассказывает, познакомит наших лесорубов с литературой…
— Да не пойдет народ! — перебил Виктор. — Их-то на лекцию на аркане не затащишь!..
— Ты за себя говори, за всех нечего глотку драть, — сурово отрезал Вязов. — Может, кто и не пойдет, а другие пойдут. Вот тебе поручение от партийной группы. После нового года организовать первую лекцию. Обсудите на комсомольском собрании. Ну, как ребята, осилим? — уже весело спросил Иван Прокофьевич.
— Можно попробовать, — сказал Платон.
— Вот и отлично! Может, чаем угостить?
— Спасибо, мы уж пойдем, — поднялся Виктор. Вызвал на крыльцо Сашеньку. — Когда у отца именины?
— Фью, давно прошли!
— На вот, передашь ему, — протянул Виктор электробритву. — Авансом к следующим именинам…
ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ
С красной рожей забрел новогодний дед-мороз на лесопункт. Прошлепал своими огромными сибирскими пимами по улицам, остановился за околицей, распахнул полы истасканного за год тулупа, напыжился и ну раздувать праздничное кадило, разбрасывать подарки. Детишкам — что послаще, их папашам — что погорше. Даже участкового Коробушкина не обошел праздник. У Коробушкина посоловели глаза. Коробушкина впервые видели одетого не по форме. На крыльце общежития, в окружении парней, он распевал: «Эх, старшина, старшина…» Глотка у Коробушкина, видать, луженая, — голос его слышно на другом конце села…
Но там тоже не дураки. Там тоже дерут глотки. Лесорубы такой народ — работать так работать, гулять так гулять. В доме у Волошиных дребезжат стекла. Стекла тоже не дураки, знают когда дребезжать. Когда пол ходуном ходит под хозяйскими ногами. Отплясывает Илья, как бывало в молодости — глаза навыкат, рубаха расстегнута. Такие коленца выбрасывает, что ахаешь. А кругом кричат гости, подзадоривают, хлопают в ладошки. Хлопает в ладошки и кричит вместе со всеми Платон. Накачали парня. Хорошо, что крепок, другой бы давно под столом новый год встречал. И Рита слегка выпила, у Риты огнем горят щеки. Переглядываются они с Платоном влюбленно, тянутся друг к другу. Жарко. Душно.
— Ух, хочу на улицу, — шепчет Рита Платону.
Ночь стоялая, звездная. Луна точно елочная игрушка подвешена над такой же игрушечной тайгой. В эту новогоднюю ночь, когда кружится голова от хмеля, все кажется игрушечным…
ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ
Отгремел праздник. Отшумели гулянки. Каждый житель поселка стал на год старше, на полмизинца умнее. И еще головы трещали с похмелья, еще не выбросили во дворы новогодние елки, а уже снова за работу. Снова легли на плечи, у кого были заботы, — те же заботы, у кого были переживания, — те же переживания, нашли продолжение в новом году те же события, которые были и в старом…
Но год для рабочих кончается не по календарю, а по итоговому собранию. На нем, как уже заведено, подбиваются бабки, вручают премии, не скупятся на почетные грамоты. На столе красная скатерть, за столом, в президиуме, директор леспромхоза Турасов, председатель месткома леспромхоза, бульдозерист Марченко. На трибуне Наумов. В клубе натоплено, душно. Леонид Павлович потягивает из стакана воду и снова и снова бросает в зал цифры заготовленной и вывезенной древесины. Цифры внушительные — лесорубы аплодируют, хлопают теми самыми ладошками, которыми заготовили и вывезли всю древесину.
— В общем, товарищи, годовой план нашим лесоучастком выполнен на сто тридцать процентов! — Наумов вскидывает от бумажки голову. — Социалистическое обязательство также выполнено с честью!
И снова из конца в конец зала прокатывается гром аплодисментов. Доклад окончен. Объявляется короткий перекур. Мужчины валят на улицу. Женщины подсаживаются ближе друг к другу. У женщин всегда найдутся свои секреты. Девчата тоже шумят. Они разбились на два лагеря; одним верховодит Сашенька Вязова, другим учетчица Наденька. У Сашеньки голос грудной, у Наденьки — тоненький, звонкий, как колокольчик. Первая утверждает, что по итогам соревнования первое место одержала валочно-трелевочная бригада Сорокина, Наденька говорит — Заварухина.
— Товарищи, прошу заходить! — высоким фальцетом выкрикивает на улицу Наумов. Несмотря на духоту, у Леонида Павловича на шее шарф — у него воспалились гланды.