— Ловушка! — воскликнул Буридан, бледнея, так как такая мысль пришла и ему тоже.
— Ловушка! — повторил Гийом. — Но зачем? И против кого?
Ланселот Бигорн пожал плечами.
— Продолжай, продолжай! — сказал Буридан.
— Продолжаю. Но самое любопытное вот что: приказ исходит не от короля!
— Ого!.. Но от кого тогда?.. Кто столь могуществен, что может отдать подобный приказ?
— Кто? — переспросил Ланселот. — А вы подумайте, кто имеет интерес столь сильный, что готов вызвать недовольство и так уже недовольного Парижа?.. Монсеньор, пардон, мой глубокоуважаемый капитан, приказ подписан Валуа.
— Валуа! — одновременно воскликнули Буридан, который вздрогнул, и двое товарищей, которые на сей раз поняли, что положение серьезное.
— Граф Карл де Валуа! — подтвердил Бигорн.
С минуту все четверо молчали, пребывая в неком ступоре. Буридан, кусая губы, прохаживался беспокойным шагом. Гийом Бурраск, вероятно, от волнения, неистово вгрызался в кусок окорока, Рике же то и дело подливал себе вина. Наконец Буридан вновь остановился перед Бигорном.
— И что ты, Ланселот, обо всем этом думаешь?
— То же, что и вы. Все предельно ясно. Валуа хочет помешать нам выйти днем, но предлагает нам выйти вечером, с наступлением сумерек.
— Предлагает? — воскликнул Рике. — Что ж, нам не остается ничего другого, как отказаться от этого предложения; нам и здесь неплохо, и я не вижу, почему мы должны выходить за городские ворота в то время, когда весь честный люд направляется к тавернам Валь-д'Амур или к притону мэтра Тибо.
Буридана трясло.
Его охватывало ужасное беспокойство. Рассудок его отчаянно пытался понять причины этого странного приказа, отданного Валуа.
— Он нас приглашает, — проворчал юноша, — это очевидно, приглашает выйти… все это устроено для нас, только для нас!
— Притом выйти вечером, с наступлением сумерек! — подчеркнул Бигорн.
— Да, — машинально повторил Буридан, — с наступлением сумерек!
— Да это западня, черт возьми! — промолвил Гийом. — Вот только она и в сравнение не идет с той, которую устроили Валуа мы, помнишь, Буридан? Вот та действительно была из разряда тщательно подготовленных, и доказательством тому служит тот факт, что Валуа в нее угодил, и когда мы, я и Рике, вышли из этого, как его там, черт, забыл название!.. В общем, из как-то там «Текучего вина», и бросились в бой, двое прихвостней этого Валуа так и остались лежать на поле брани, а ты, Буридан, смог увести Валуа к только что построенной мессиром де Мариньи виселице Монфокон. Кстати, знаете, что я заметил?
— Что? — спросил Бигорн.
— А то, что на виселице Мариньи еще не состоялось ни одного повешения. Разумеется, Бигорн, твое я не считаю, потому что вместо того, чтобы влезть в петлю, ты поступил нечестно по отношению к мэтру Каплюшу, когда дунул от него, как от прокаженного.
— Так и есть, — сказал Бигорн, инстинктивно поднося руку к шее, словно для того, чтобы защитить ее, — на Монфоконе еще никого не повесили.
— И всё — по твоей вине! — вскричал Рике Одрио.
— То есть?.. — изумился Ланселот. — Мне что, нужно было позволить себя вздернуть?
— Нет, но пока он был в твоих руках, тебе следовало вздернуть Валуа.
— Иа! — воскликнул Бигорн, глядя на Буридана.
— Вот именно! — поддержал друга Гийом. — А иначе, зачем было устраивать такую прекрасную западню, отправлять к праотцам и укладывать надлежащим образом на травке тех верзил, что сопровождали Валуа? Если б ты его вздернул, Бигорн, нам бы не пришлось сегодня спрашивать себя, выходить нам или же нет с наступлением сумерек?
— Мы выйдем! — сказал тогда Буридан с мрачной решимостью.
— Что? — хором вскричали Гийом и Рике.
— Наконец-то сообразил, — пробормотал Бигорн. — Да он почти так же умен, как и я!
— Друзья мои, — сказал Буридан, — мы выйдем из Парижа, и не вечером, не с наступлением сумерек, а средь бела дня, сейчас же, если, конечно, получится.
Он был столь бледен, что Гийом и Рике вздрогнули.
— Ну, давай, — промолвил Бурраск, — объясни нам свою логику, бакалавр чертов. Умеешь же ты, ничего не скажешь, успокоить товарищей!
— Быть может, я и ошибаюсь, — проговорил Буридан, — но что-то мне подсказывает, что Валуа хочет заманить нас на ту дорогу, что ведет к Монмартру…
— Иа! — подтвердил Бигорн.
— И раз уж, — продолжал Буридан, невольно чувствуя, как все сильнее им овладевает тревога, — городские ворота будут закрыты весь день, значит, именно днем он и не хочет выпускать из Парижа. Стало быть.