— А раз так, то нужно было проявить немалую прон ицательность и рассудительность, чтобы подумать об этой потаенной воздушной дороге, а затем еще и воспользоваться оной.
— Согласен, но.
— А скажи-ка мне, Симон, кому пришла в голову мысль ею, этой дорогой, воспользоваться?
— Тебе, но к чему ты ведешь? Нужно спешить!.. Сейчас нельзя терять ни минуты!
— Терпение!.. Итак, это мне пришла такая идея, ты сам сказал, я слышала — мне!
— Да, тебе, тебе!.. Тысяча чертей! Похоже, эта баба тронулась умом.
— А от чего на меня снизошло это вдохновение?.. Нет, скорее, это было не вдохновение, но разумное, обдуманное умозаключение, продукт здравомыслящего, тщательно все взвешивающего человеческого мозга, а не, как я сказала по ошибке, вдохновение, так как вдохновение — это нечто в высшей степени сверхъестественное и божественное, не так ли, Симон?..
— Совершенно с тобой согласен, — сквозь зубы процедил Симон, решив пока потерпеть, поскольку начал всерьез опасаться, что Жийона потеряла рассудок.
— Вот видишь, ты тоже так считаешь. Итак, это было не вдохновение, а в самом деле умозаключение. Но как, почему я пришла к этому обдуманному умозаключению?..
— Ох!.. Почем мне знать?.. Вероятно, это луна.
— Луна!.. Точно — луна!.. Ты сам только что сказал. Именно луна, которая, пройдя через камин, натолкнула меня на мысль, что этот камин, должно быть, поврежден, и, вероятно, в нем отсутствует кожух, который закрывал первоначально трубу, и теперь, потеряв этот кожух, камин стал если и не удобным и приятным, то вполне проходимым. Так ведь, или нет?
— Это кажется мне вполне очевидным.
— Так оно и есть, поверь мне, Симон, это очевидно!.. Совершенно очевидно!..
— Ладно: это совершенно очевидно, но мы немного отошли от темы.
— Еще секундочку, я уже почти закончила. Но, чтобы увидеть луну, что, по-твоему, Симон, нужно было сделать?
— Рога и копыта! — взвыл Симон от отчаяния. — Да открыть глаза — вот что было нужно!.. К черту эту проклятую дуру, которая.
— Ага! — победоносно воскликнула Жийона. — Ты сам сказал: нужно было открыть глаза. Обычное, естественное действие: открыть глаза, для этого совсем не нужно никакое божественное вмешательство: эти механические функции может выполнить и тело, и помощь каких-то сверхъестественных или каких-то иных сил здесь не нужна. Все очень просто!.. Открываешь глаза и видишь, и выбираешься наружу. Симон, мой дорогой Симон, твои слова скинули такой груз с моей совести!.. Спасибо, Симон. Вот теперь можешь идти.
После этих слов она отпустила Симона Маленгра, которого до тех пор судорожно держала за руку.
Симон поспешил воспользоваться этой свободой, чтобы умчаться прочь.
Оставшись одна, Жийона с благоговением сложила руки и, подняв глаза к небу, зашептала:
— Госпожа Богородица, я Вам обещала, для вашего младенца Иисуса, прекрасный золотой или серебряный медальон, если бы выбраться из этой передряги мне помогло Ваше заступничество. Но Вы слышали Симона Маленгра; это человек разумный, способный каждому воздать по заслугам, если только он не заинтересован в том, чтобы поступить иначе, и, согласитесь, я никак не пыталась на него повлиять. Как бы то ни было, но Симон Маленгр, которого Вы слышали, заявил, что я выбралась из нее по собственной инициативе и не прибегая к Вашему могущественному вмешательству. Потому-то, госпожа Богородица, я и надеюсь, что Вы проявите здравый смысл и не станете настаивать, чтобы такая бедная женщина, как я, из кожи вон лезла, чтобы преподнести Вам в дар то, чего вы, по правде говоря, не заслужили. Надеюсь также, Ваши доброта и справедливость не позволят Вам, в случае чего, отказать мне в Вашей божественной защите.
Уклонившись таким образом от своего обета и обезопасив, благодаря этой наивной и в то же время хитрой уловке, свою совесть от каких-либо угрызений, эта мегера добавила, глядя презрительным взором вслед удаляющемуся Симону:
— Ступай!.. Ступай себе в Лувр, иди в Тампль, извлекай пользу из тех слов, что я тебе повторила. У меня есть и более важные тайны; уж ими-то я воспользуюсь сама. Даст Бог, может, тебе ничего и не достанется. Да тебя еще и накажут, другим в назидание.
Тем временем Симон Маленгр, порядком удивленный тем, что Жийона отпустила его одного, быстро направлялся к Лувру, куда и прошел без каких-либо препятствий.
Состоя на службе у такой могущественной персоны, как граф де Валуа, Маленгр был знаком со многими придворными и должностными лицами, потому, переведя дух у ворот Лувра, Симон поинтересовался именами дежурных офицеров.
Из тех, что были ему названы, Симон знал двоих: то были имена офицеров, принадлежащих к корпусу, подчиняющемуся непосредственно Валуа. Один из этих двоих был не только вхож к графу, но и беззаветно ему предан.