Действительно, король порывисто вскричал:
— Мои интересы скомпрометированы! Моей жизни угрожает опасность!.. Но кого мне следует опасаться?
— Того, — продолжал Валуа, одной фразой вернувший себе все потерянное доверие, — того, на чей счет я вас уже предупреждал.
— Мариньи! — глухо воскликнул Людовик.
— Именно! Разве мы не решили, что его следует арестовать? Разве не приготовили все для этого ареста, который спас бы вас и спас государство? С непостижимой дерзостью Мариньи устроил для вас последнюю ловушку.
— Ловушку! Для меня! — проревел король, побагровев от ярости.
— Да, сир, для вас! Или вы думаете, явившись в Лувр по вашему настоянию, он не понял, что его песенка спета и что все эти собравшиеся в большой галерее шевалье и жандармы явились туда, чтобы присутствовать при крахе всемогущего министра! Тогда, сир, он сказал вам, что сделает все для того, чтобы разрушить Двор чудес и привести вам, связанными по рукам и ногам, тех мерзавцев, которые посмели вас оскорбить, и их командира Буридана, и вы ему поверили! Мы все ему поверили! Тогда вы отложили арест до лучших времен. Тогда вы доверили вашему смертельному врагу верховное командование войсками, которые должны были окружить Двор чудес. И что случилось, сир? Вы и сами знаете!..
— Как! Так ты полагаешь, что мои лучшие шевалье и две тысячи моих лучников попали в плен к этим бродягам потому, что Мариньи.
Король остановился с дрожащими от гнева губами, и Валуа закончил:
— Потому, сир, что Мариньи завел их туда! Разве вы не видели его идущим во главе армии?
— Так оно и было, так оно и было! — пробормотал удрученный король. — О, негодяй!
— Его светлость Ангерран де Мариньи просят их принять! — раздался в этот момент голос открывшего дверь секретаря.
Бледные как смерть, король и Валуа переглянулись. Валуа знаком показал королю, что ему следует отказать в аудиенции.
Людовик повернулся к секретарю и неистово взмахнул рукой.
Дверь закрылась.
Эта безмолвная, ужасная в подобный момент сцена длилась всего несколько секунд.
— Как быть? — пролепетал король, оставшись наедине со своим дядей. — Что же делать? Ба! Клянусь Пресвятой Богородицей, нет ничего проще! Этот человек — изменник, не так ли?
— Так, сир!
— Этот человек растратил государственные средства, не так ли?
— Я это докажу.
— Этот человек вошел в сговор с колдуньями, чтобы погубить меня, не так ли?
— Я готов подтвердить это перед Богом!
— Этот человек пожелал выдать бродягам самых отважных из моих шевалье, не так ли?
— Вы и сами это видели, сир.
— Что ж: я его арестую!
Людовик бросился к двери, чтобы отдать приказ капитану стражи. Но, более быстрый, чем он, Валуа преградил ему дорогу и сказал:
— Потрепите немного, сир: вы не можете арестовать Ангеррана де Мариньи в вашем Лувре, так как ваш Лувр, сир, полон его ставленников, и вы не приняли никаких мер для подобного ареста. Подумайте о том, сир, что приказ об аресте Мариньи — это удар молнии; нужно ли вам, чтобы молния ударила рядом?
— О! — прошептал Людовик. — Неужели меня окружают одни лишь изменники?.. Но ты, ты ведь мне предан, мой славный Валуа!.. Скажи, посоветуй, что делать!
— Да, сир, — сказал Валуа, — я вам предан. Возможно, до сих пор вы не воздавали мне должное в той мере, в какой я этого заслуживаю, потому, что я не был среди самых заискивающих из ваших придворных и старался держаться вдали от интриг, как держался в тени и во время правления моего брата Филиппа. Но, как говорится, друзья познаются в беде. Что я говорю — друзья? Разве вы — не мой сородич, и, защищая вас, разве не собственную кровь я защищаю?
— Достойный дядюшка! Я признаю, что был несправедлив к тебе, но это можно будет исправить после того, как мы избавимся от Мариньи. Ты уже раз спас меня от колдуньи; ты же спасешь меня и от Мариньи! Что нужно делать? Говори.
— Подпишите приказ об аресте, сир! — сказал Валуа.
— Но кто его исполнит, этот приказ, когда он будет подписан?
— Я! — отвечал граф.
Король взял свиток пергамента и своими крупными пляшущими буквами вывел:
«Мессиру нашему прево и всем сержантам полевой жандармерии, а за неимением таковых — самому верному нашему сеньору, держателю сего документа, приказ: заключить мессира Ангеррана де Мариньи под стражу и препроводить в нашу крепость Тампль.
Написано в тринадцатый день сентября, года Божьей милостью 1314.
Людовик, КОРОЛЬ ФРАНЦИИ».
Валуа схватил пергамент с радостным жестом, которого Людовик Сварливый не заметил.