Он тоже внимательно вглядывался в ночь. Сердце его трепетало. Горящие глаза смотрели в одну точку, где он смутно видел дверь башни. Он задавался тем же вопросом: «Придет ли она?»
И, возможно, он тоже, задавая себе этот вопрос, думал о королеве.
— Вот она! — неожиданно шепнул Бигорн.
Они еще ничего не видели, но слышали шум погружающихся в воду весел. Вскоре, словно некая парящая над водной гладью таинственная птица, появилась лодка; стояла полная тишина. На какой-то миг троих мужчин охватил испуг.
Лодка коснулась песка.
Маргарита соскочила на берег. Спустя несколько секунд она уже входила в башню.
В этот момент из ялика выпрыгнул еще один человек и начал быстро подниматься по склону.
— Страгильдо! — шепнул Бигорн на ухо Бурраску. — Я прослежу за этим мерзавцем.
И Бигорн, крадучись, припадая к земле, последовал за итальянцем.
Он видел, как тот подошел к нише, и сам, легкий и проворный, приблизился к ней настолько, что услышать, как Страгильдо произнес:
— Теперь, сир, вы можете войти в Нельскую башню!..
«Король! — подумал Бигорн, вздрагивая. — Он предупредил короля!.. О, негодяй!»
Секундой позже, словно тень, мимо Бигорна прошел Людовик.
Приказав своим людям ждать его, король шел к башне один, без сопровождения. Страгильдо исчез в направлении моста.
«Что ж, — подумал Бигорн. — Король там будет один. Буридану вполне по силам с ним справиться. И потом, есть еще Бурраск и Одрио. Попытаемся настичь этого злодея. Настало время ему заплатить за свои преступления».
И, в свою очередь, прошмыгнув мимо ниши так, чтобы не попасться на глаза людям короля, Ланселот побежал к мосту.
Маргарита Бургундская медленно поднялась по лестнице, сдерживая одной рукой неистово вздымающуюся от волнения грудь. Она изнемогала от страсти. Она ни секунды не сомневалась в том, что Буридан бросится к ее ногам. Она вся дрожала и с быстротой воображения уже видела, как представляет Буридана двору, прежде убедив Людовика в том, что капитан Буридан, грозный командир мятежников, может и должен стать надежной опорой его трона.
Думая так, строя невозможные планы, она вошла и увидела склонившегося в глубоком поклоне Буридана.
На секунду Маргарита замерла на месте.
Затем из груди ее вырвался вздох, она легонько затворила за собой дверь и прошла на середину комнаты. Она остановилась в шаге от Буридана, который, распрямившись, пристально смотрел на нее с некой грустью.
— Что ж, Буридан, — промолвила она низким голосом, который немного дрожал, но который был столь же нежным, как самая нежная из мелодий, — теперь ты можешь в полной мере ощутить, какую власть, какое влияние ты имеешь на Маргариту. Ты, который высмеял, оскорбил меня, ты, который скрестил шпагу со шпагой короля, ты, приговоренный к смерти мятежник, за чью голову назначена награда!.. Да, достаточно оказалось того, чтобы ты написал королеве, которая тебя ждала, и королева явилась. Королева?.. Нет, Буридан!.. Маргарита! Женщина, которая смогла сказать тебе то, что сказала здесь как-то вечером, и которая готова тебе это повторить. Но что, Буридан, скажешь мне ты?.. Молчишь?.. Ну и ну! Когда я говорю, как говорила только что, ты, Буридан, молчишь?
Да, Буридан молчал, смущенный, почти озадаченный такой речью королевы, он ожидал угроз. Он думал, возможно, даже надеялся, что Маргарита придет не одна, что будет битва — сперва словесная, затем — на шпагах! Он явился сюда сражаться и победить.
— Сударыня, — произнес он с усилием, — вероятно, это величайшее несчастье моей жизни, что королева могла вынашивать мысли, которые она выражает мне уже во второй раз. Я действительно написал вам в том тоне, который мог позволить вам предположить, учитывая некоторые обстоятельства, что я готов наконец принять те ослепительные предложения, которыми вы меня удостоили. То была лишь уловка, сударыня, уловка, недостойная меня и особенно вас. Но речь шла о жизни одного человека, и ради спасения этого человека я был готов на все.
Губы Маргариты скривились в горькой улыбке.
Она понимала, что ее обманули. Мечты ее растаяли как дым. Она уже пожалела о том, что решила прийти одна. Будь здесь Страгильдо с его людьми, она приказала бы им убить Буридана.
Но она была одна!
Одна в присутствии человека, который не боялся ничего.
Вне себя от ярости, с трудом скрывая свои страдания, она попыталась сохранить видимость достоинства и скорее для того, чтобы придать себе самообладания, нежели для того, чтобы ответить на слова Буридана, спросила: