Трое товарищей, побледнев, в едином порыве инстинктивно отпрянули от стола.
— Это, — продолжал Буридан, — золото человека, которого мы убьем, так как человек этот должен умереть. Этой ночью он совершил преступление, о последствиях которого я боюсь даже и думать! Его преступление — это верная смерть Мариньи, короля, королевы, быть может, и других! Это траур моей невесты, оплакивающей смерть отца! Это мое собственное горькое сожаление относительно одного разоблачения, пусть и невольного, но оттого не менее ужасного!.. Это преступление должно стать последним в череде подобных. Клянусь вам здесь, что кара настигнет убийцу Готье и Филиппа, многих других, незнакомых нам людей, того, кто хотел убить и нас тоже, так вот, кара настигнет его уже через несколько часов, и она будет ужасной. Если мы возьмем это золото, то станем уже не судьями, людьми, пришедшими от имени человеческого правосудия, но палачами, нанятыми для исполнения грязной работы. Что до меня, то я не могу оставаться в доме, где находится золото, запачканное кровью. А вы?..
— Поступай, как знаешь, — промолвил Гийом хриплым голосом.
— Поступай, как знаешь, — повторил Рике, вытирая выступившие на лбу капли пота.
— Хозяин, — сказал Бигорн, — поступайте по своему усмотрению!
Невероятная жертва! Ведь, в соответствии с представлениями той эпохи, Буридан был безумцем, отказываясь взять себе это сокровище. Впрочем, во все времена говорили, что деньги не пахнут, или если и не говорили, то думали.
Так что, отказываясь от этого сокровища — пусть, возможно, и не понимая отвращения Буридана, — Гийом, Рике и Ланселот представляли ему исключительное доказательство своей дружбы.
Четыре сумы были закреплены на крупе лошади Бигорном, который — удивительная штука! — даже ни разу не выругался.
— Мои добрые товарищи, — сказал тогда Буридан, — я уезжаю. Уезжаю один. Меня не будет сутки, быть может, двое. Что до золота, то я вам его привезу. В мое отсутствие отсюда не выходите и присматривайте за пленником.
Через несколько минут Буридан, верхом на скакуне Страгильдо, выехал за ворота Ла-Куртий-о-Роз.
Следует отметить умонастроение троих друзей, которые, оставшись одни, не помянули сокровище Страгильдо ни единым словом. Неужто их так поразила эта быстрая и впечатляющая сцена вмешательства Буридана? Или же втайне они горько сожалели об утраченном богатстве, но не желали сыпать друг другу соль на раны?
Мы предпочтем остановиться на первом предположении, хотя читатель волен склониться и в пользу второго. Вот только с этого момента о сокровище, повторимся, никто из них и не вспоминал, словно его никогда и не существовало вовсе.
Однако же близилось время завтрака, а трое друзей не располагали, на всех, ни единым денье, более того, они не могли даже выйти из своего прибежища, чтобы подкрепиться, без риска оказаться схваченными. Наступил день, и они съели то, что оставалось от провизии, выпрошенной у трактирщицы «Флер де Лис». Когда еда закончилась, они принялись ждать.
Устроившись на чердаке, трое осажденных — будем называть их так — тщетно ломали голову над тем, как раздобыть либо деньжат, либо съестного. Деньги им обещал привезти Буридан, но если его отсутствие затянется, что с ними будет?
Прошел день, затем ночь, затем еще один день!
Выбравшись ненадолго в город, Бигорн сумел раздобыть хлеба, который был съеден до последней крошки, после чего все трое, изнемогая от голода, забились каждый в свой угол и попытались уснуть.
Буридан направил коня прямиком ко Двору чудес. Так как посты, отныне уже ненужные, были сняты, проехать туда не составило труда.
Оказавшись во Дворе, всадник, не спешиваясь, отдал приказ одному хромому, который караулил на углу улицы и спросил у Буридана, чего он желает. Всадник велел позвать герцога Египетского. Судя по всему, хромой узнал прибывшего, так как спустя несколько минут герцог Египетский появился в сопровождении нескольких человек, парочка из которых несла факелы. Буридан отцепил первую сумку и бросил на землю.
За первой последовали вторая, третья, четвертая.
Падая, сумки тяжело звякали. У бродяг от изумления округлились глаза. Герцог Египетский оставался спокойным. Тогда Буридан произнес:
— Я обещал, что если стану богатым, привезу для тебя и твоих товарищей половину моего состояния. Я сдержу слово позднее, так как это — не мое богатство. Это золото, которое я не могу оставить себе, и я подумал, что ты не откажешься его взять, чтобы разделить между вдовами и детьми тех, что погибли во время атаки королевских войск.