— Ха-ха-хах! Неплохо я ее разыграл, — лепетал он, икая. — Ха-хах! Наконец-то эта мартышка попалась в мои силки. Теперь уж она никуда не денется!
XVIII. ГЛАВА, В КОТОРОЙ РЕЧЬ ПОЙДЕТ О ШКАТУЛКЕ, СВИСТКЕ И ЗАНАВЕСКЕ
В тот же вечер, в назначенный час, Маленгр с нетерпением, к коему примешивались уверенность и сомнение, ждал Жийону в нижнем зале Ла-Куртий-о-Роз.
— О! Она придет, — шептал он, — придет, я в этом убежден. Она чувствует, что нуждается во мне, чтобы бежать, и потом, я ее так напугал, что она не может не прийти. Ха! Но не ее ли я вижу вон там?.. Да, так и есть. Наконец-то!.. Вот и наступил час расплаты!..
Действительно, то была Жийона, точная, как часы. Закутанная в широкий черный плащ, она шла медленно, осторожно.
Маленгр бросился ей навстречу и тщательно запер за ней внутренние засовы ворот.
— Видишь, Симон, — сказала Жийона, — я и на минуту не опоздала.
— Да я и не сомневался в том, что ты придешь вовремя, — отвечал Маленгр, ухмыльнувшись.
Он выглядел чересчур веселым; Жийоне даже показалось, что она никогда прежде таким радостным его и не видела.
— Принесла свои деньги? — спросил Симон не без некоторого беспокойства.
Ничего не говоря, она приоткрыла плащ и продемонстрировала внушительных размеров шкатулку, которую держала под мышкой.
— Позволь я тебе помогу, должно быть, она тяжелая, такая-то шкатулочка, особенно для столь хрупкой женщины, как ты, моя милая Жийона.
При этих словах в глазах его воспылал огонь вожделения, и он рассмеялся прерывистым смехом.
Он уже протягивал руки, чтобы схватить вожделенную шкатулку, но Жийона прижала ее к груди, словно мать, защищающая свое дитя, и сказала:
— Нет-нет, я прекрасно донесу ее и сама.
Не настаивая, он промолвил:
— Как скажешь, дорогая, я просто хотел оказать тебе услугу. Но что мы стоим в саду, пройдем-ка в дом.
Уверенный в том, что никуда она не денется, и желая ее успокоить, Маленгр первым направился к дому.
Жийона покорно последовала за ним и вошла в тот зал, где некогда шпионила и предавала бедную Миртиль. Едва она переступила через порог, Симон тщательно запер на засовы и эту дверь, после чего поспешил пояснить:
— На всякий случай, сама понимаешь, мало ли что может произойти?
Жийону вдруг посетила доселе не приходившая в голову мысль, что она может угодить в ловушку. Симон же, все такой же веселый, заискивающе пробормотал:
— Подожди, я зажгу свечу… в это время года быстро темнеет… Вот, теперь я хоть вижу твои глаза. Как же мне нравится смотреть в твои глаза, моя милая Жийона. Присаживайся, раздевайся, мы же здесь дома, и никто нас не побеспокоит. Подумать только: логово ведьмы, брр!.. Да сюда ни единая живая душа не осмелится зайти.
Он продолжал смеяться, потирая руки с неподдельным ликованием.
Маленгр сел довольно-таки далеко от Жийоны, напротив, и — то ли случайно, то ли преднамеренно — прямо у двери, и, положив обе руки на эфес шпаги (так как он запасся оружием), уперся в них подбородком и смотрел на нее, смеясь.
И от этого смеха, скорее, даже хрипа, больше похожего на скрежетание ударяющихся одна о другую косточек, Жийона опять начала испытывать чувство какой-то необъяснимой тревоги.
Она сидела на краешке стула, со смутным беспокойством обводя взглядом зал, который, однако же, знала лучше, чем кто-либо, обеими руками вцепившись в стоявшую у нее на коленях шкатулку.
Он же смотрел на нее, все так же смеясь, и, словно зачорованный, промолвил:
— Значит, пришла все-таки?..
— Ну да, — удивленно сказала она. — Разве мы не договаривались?
— Что ж, я рад, — произнес он, отвечая скорее на собственные мысли, нежели на то, что говорила она.
— Я тоже рада, — сказала Жийона, не особо понимая, что говорит, — столь странным ей казалось поведение Маленгра.
«Уж не сошел ли он с ума? — думала она. — Черт, случалось и не такое. Он был тщеславен, этот Симон, и, возможно, печаль от потери положения при монсеньоре, унижение от бегства, крушение планов на будущее. Но, кстати, мы ведь здесь именно для того, чтобы бежать. Быть может, стоит поторопиться».
И она промолвила вслух:
— Что-то я не вижу твоей кубышки, тогда как я свою принесла, и, возможно, нам следует как можно скорее приступить к дележу.
— Моей кубышки? — сказал Маленгр, казалось, наконец очнувшись от этого подобия сна. — Я ее еще не выкопал.
— А! — только и сказала Жийона.
И взгляд ее сделался холодным, руки еще сильнее вцепились в шкатулку, словно для того, чтобы защитить ее от любого нападения.