Жийона была совершенно ошеломлена.
Обо всех принятых ею мерах предосторожности можно было забыть; теперь она всецело находилась во власти врага.
И действительно, сунув свисток в карман, тот стремительно подскочил к портьере, подобрав кинжал со шпагой, прежде чем старуха успела опомниться.
— Ну что, Жийона, теперь-то, надеюсь, ты понимаешь, кто здесь — хозяин ситуации?.. Но я — человек великодушный, и тоже дам тебе доказательство моего доверия. Золото перед тобой, можешь пересчитать его и горстками переложить в шкатулку, я позволю тебе сделать это одной, видишь, как я тебе доверяю?.. Нет? Не желаешь?.. Тогда я сделаю это сам. Знаешь ли, перебирать эти прекрасные золотые кругляшечки — лучшее занятие на свете!
Говоря так, Маленгр, держа кинжал в одной руке, другой перекладывал горстки золота в шкатулку, которую затем закрыл и промолвил:
— Ну вот, сделано. Видишь, когда ведешь себя благоразумно, то и споров никаких не случается.
Тем временем Жийона мало-помалу приходила в себя и уже пыталась холодно обдумать свое весьма незавидное положение.
— А вот скажи-ка, милочка, помнишь ли ты тот день, когда я вырвал из тебя несколько жалких экю?.. Хе-хех! Эта кучка куда более впечатляющая, чем та, что была тогда.
— И тебе не стыдно забирать у меня все это, Симон?
— Нет, Жийона, нисколечко.
— Но так же нельзя… Оставь мне хоть немного… хотя бы серебряные экю, умоляю!.. Отнять у меня все мои сбережения! Ты, никак, смерти моей хочешь? Злодей!.. Бандит!..
— Хе-хех!.. Возможно, именно этого я и хочу.
— Полно, мой славный, мой дорогой Симон, не может быть, чтобы ты хотел убить меня столь ужасно. Мы же с тобой добрые друзья, Симон, мы же собирались пожениться, ты разве забыл, Симон?
— Так и есть!.. Мы были прекрасными друзьями. Настолько, что ты приказала арестовать меня и бросить в одну из самых темных камер монсеньора де Валуа, камеру, из которой я вышел бы лишь для того, чтобы оказаться поджаренным на медленном огне, к твоей величайшей радости, так как это именно ты устроила эту прекрасную экзекуцию.
«Боже милосердный! — подумала несчастная Жийона. — Похоже, пришел мой последний час. Я его пощадила, тогда как он меня пощадит вряд ли».
Вслух же она сказала:
— Но ты ведь вышел из этой камеры, вышел благодаря мне, которая явилась тебя вызволить.
— Ну да, конечно!.. Что-то мне подсказывает, что ты явилась насладиться моей агонией, а также для того, чтобы выведать, где спрятано мое золото. И если я вышел из этой камеры, то лишь потому, что оказался более хитрым, а вовсе не из-за твоего великодушия или раскаяния.
— Но, Симон, это ведь была всего лишь шутка, чтобы попугать тебя и над тобой посмеяться. Боже мой, неужто теперь уж и подшутить над другом нельзя?
— Охотно верю!.. Действительно, забавная была шутка, которую, хочешь сказать, ты даже не пыталась повторить?
— Конечно же нет, мой славный Симон, так как в глубине души я слишком сильно тебя люблю, чтобы причинять тебе такую боль.
— Да-да, ты действительно меня очень любишь! Вероятно, именно поэтому, не далее, как вчера вечером я слышал, как ты сдавала меня монсеньору. Так что, если бы сегодня утром я все не уладил, то сейчас опять наверняка уже находился бы в какой-нибудь надежной темнице, тогда как ты, вне всякого сомнения, перекопала бы весь этот сад, чтобы отыскать и присвоить мое золото.
— Святые ангелы рая! Ему все известно!.. Мне конец!..
— Полагаю, что да, — холодно промолвил Маленгр. — Ты хотела завладеть моими сбережениями. Я забрал твои и оставлю их у себя. Ты хотела сдать меня монсеньору, но попалась и, клянусь дьяволом, теперь уже я тебя не упущу!
— Мерзавец!.. Собака!.. Негодяй!.. Так мучить бедную женщину!
— Это ты, что ли, женщина?.. Да ты настоящая фурия, вышедшая из преисподней! Да, так и есть!
— Берегись преисподней, о которой говоришь, тебе предстоит вечно гореть в этом самом аду!
— Гм!.. Это мы еще посмотрим. А пока же, моя милая Жийона, скажи-ка, как именно ты желаешь перейти в мир иной?
— Я не хочу умирать!.. Нет, не хочу!
— Если хочешь, я могу тебя поджарить. Здесь великолепный очаг. Нет?.. Ты права, это процесс слишком долгий, а времени у меня — в обрез.
— Симон, если ты меня убьешь, за меня отомстят!
— Ну да? И кто же?
— Те люди, что меня дожидаются. Если я не выйду до полуночи, они сами за мной сюда явятся.
— Да ты, я вижу, обо всем позаботилась!.. Но хватит, еще нет и одиннадцати, так что когда они придут, эти твои люди, я буду уже далеко. А почему бы мне не заколоть тебя вот этим самым кинжалом?.. Сама же говоришь, время поджимает. Нет?.. Ах! До чего же ты несговорчивая. Ну, раз уж все обстоит именно так, и чтобы поскорее со всем этим покончить, я тебя вздерну, да, так будет проще всего.