— Сир, — проговорил граф, — если король позволит, мне нужно возвращаться в Тампль, так как у нас важные узники, предатель Мариньи, не говоря уж об этом Готье д'Онэ, и я всегда с тревогой думаю, как бы в мое отсутствие.
— Ступай, мой славный Валуа, ступай.
Граф поклонился с улыбкой удовлетворенной ненависти. Валуа, который после разговора со Страгильдо явился в Лувр, чтобы узнать, что будет с Маргаритой, теперь уже успокоенный, спешил вернуться в Тампль, так как приближался час, когда ему нужно было отправляться на Монмартр. Попрощавшись с Людовиком, он направился к двери, но тут другая мысль заставила его побледнеть и резко остановиться.
Королева держала при себе девушку, которая была не только ее любимой служанкой, но и наперсницей! Маргарита, несомненно, должна была поручить этой Жуане отомстить за себя! Вот почему королева все еще его не выдала!.. Его выдаст Жуана, уже после смерти королевы!
Валуа был человеком осторожным. Даже допуская, что он может ошибаться, он был решительно настроен выбросить из головы эту новую причину беспокойства. И это было так просто! Для этого нужно было всего лишь устранить Жуану!
— Сир, — сказал он, возвращаясь назад, — рядом с королевой находится одна молодая женщина, которая давно уже ей прислуживает и знает все ее страшные тайны. Это была превосходная мысль, сир, — принести королеве яд; так мы сможем сказать, что Маргарита Бургундская умерла от лихорадки, и народ не узнает, что король стоял перед ужасной необходимостью приговорить к смерти уличенную в адюльтере королеву.
Каждое из этих слов острой болью отзывалось в сердце несчастного молодого человека, который уже начинал задыхаться, но Валуа специально обострял эту боль.
— К несчастью, эта женщина, эта служанка может, даже, вероятно, захочет все рассказать, и тогда люди все же узнают, что супруга короля была развратницей. Эта женщина, сир, заговорить не должна.
Людовик поднял на дядюшку — поистине палача в эту минуту — искаженное лицо и пробормотал:
— Делай все, что пожелаешь, ради моего блага и блага королевства… Валуа только это и требовалось. Он удалился, улыбаясь. Людовик X остался наедине со своими мрачными мыслями и глубочайшим отчаянием: он начинал умирать.
XXV. СУДЬБА ЖУАНЫ
Жуана — персонаж незначительный. В нашем рассказе она играла второстепенную роль. То была одна из тех теней, что промелькнут на секунду в глубине театра и исчезнут. Быть может, тем не менее, читателя уже немного заинтересовала эта пытавшаяся спасти Филиппа д'Онэ девушка, которая была беззаветно преданна своей хозяйке. Истории, однако же, есть дело лишь до персонажей первого плана: королей, пап, императоров, полководцев, законотворцев, министров, президентов — в счет идут лишь они. В этом убедили народ. В этом его и сейчас убеждают. В этом и дальше будут его убеждать. И народ поверил, верит, будет верить до того дня, когда заметит, что лишь он один представляет интерес, а все те, кого предлагает ему почитать история — пусть и храня ненависть, — по сути, являются лишь статистами. Вот только это хитрые статисты, всегда находящиеся на авансцене: там, где есть свет и кое-что другое.
В уважающем себя романе все обстоит точно так же. Автор сочувствует лишь тем героям, которые занимают в его романе прочную позицию. Это косвенная дань уважения правильному устройству общества, основной принцип которого — уплыть вперед, подняться как можно выше по течению в лодке жизни, откидывая ударами весла тех, что тоже стремится наверх.
А так как мы к подобному уважающему себя роману испытываем отвращение и нисколечко не уважаем Историю — этот пандемониум лжи, — то нам нравится следить за делами и поступками самых незначительных персонажей, уделяя статистам столько же внимания, сколько уделяется тенору или примадонне. А если вы с нами не согласны, читатель, пропустите эту главу, только и всего.
Итак, Жуана по знаку короля удалилась в тот момент, когда Людовик X вошел в занимаемую Маргаритой комнату. Когда же Его Величество ретировались, — Жуана заметила его проходящим мимо выстроившихся двойной шеренгой в прихожей стражников, — естественно, тогда служанка вернулась. И тотчас увидела распростертую на полу, почти без сознания, королеву.
Жуана бросилась к Маргарите, помогла подняться и довела до кровати, на которую та и рухнула.
Жуана попыталась узнать, что же произошло. Но тщетно. И тем не менее королева была не в обмороке. Глаза ее были закрыты, губы и руки конвульсивно дрожали.