Вспомнив о роскошном штабном автомобиле, Эпов невольно крякнул:
— Эх, ландо бы сюда, я б живо не только Хабаровск поднял на ноги, но и Благовещенск. Но машины не было, и Эпов поспешно вскарабкался на «музыкального» коня — этакого бокастого пердунка, носившегося по Хабаровску с громкими музыкальными звуками. Вони от коня было не меньше, чем от автомобиля, имевшего дырявый мотор.
Но что хорошо — конь был неутомим, мог скакать, не уставая, сутками, а автомобиль так не мог.
Восстание уссурийцев разгоралось. Покинув штабной двор, казаки на ближайшей же площади развели высокий костер, у купца второй гильдии Пышкина разобрали поленницу, сложенную около забора, и перетащили дрова на площадь.
Из купеческого дома пробовал выскочить, защитить имущество своего хозяина мохнатенький, похожий на замшелый поздний гриб служка, но Пупок, почувствовавший себя командиром, так рявкнул на него, что мужичок икнул растерянно и поспешил растаять, поняв, что ему будет плохо. Некоторое время в темноте было слышно его икание, а потом исчезло и оно.
Когда народ отогрелся у жаркого костра, послышались голоса:
— Командуй нами, Пупок! Даром, что ли, мы тебя в атаманы выбрали?
— Пупок, говори, чего делать?
— Чего делать, чего делать? — Пупок озадаченно почесал затылок. — По моему разумению, если б нас набралось тысячи три, с Маленьким Ванькой можно было бы воевать, но нас-то всего сотни три-четыре…
— Бери выше — пять! Я считал.
— Пять сотен — это тоже войско. Если на подмогу к нам придет Шевченко Гавриил Матвеевич — тогда мы войско, на коне… Но где Шевченко — никто не ведает. Говорят, зимует где-то в сопках под Спасском в трудных условиях и на помощь вряд ли отважится.
— В таком разе что делать, Пупок?
— Идти за помощью самим.
— К кому?
— К американцам.
— Атаман — к японцам, мы к американцам. Не слишком ли? Становиться на колени перед иностранцами — штука позорная.
Пупок сдвинул на нос лохматую шапку и поскреб ногтями затылок, потом сунул руки в пламя, погрел их.
— Говори, Пупок, не молчи! Что делать?
— Я же сказал — идти к американцам.
— Это мы уже слышали.
— Другого пути нет — только один. Иначе Маленький Ванька порубает всех нас, как капусту для засолки. — Пупок улыбнулся хмуро и одновременно жалко — он представил себе, как бесится сейчас атаман.
— А может, лучше пойти к японцам?
— Нет, только к американцам. Японцы нас не поддержат, они поддержат Калмыкова.
Все-таки у Пупка была неплохая голова, недаром он считался деревенским мыслителем, мог просчитывать действия на пару шагов вперед. На большее не мог, а на пару шагов мог. Скомандовал восставшим:
— Давайте, братцы, строиться. В колонну по три.
— Пупок, не зарывайся! Сейчас изберем другого начальника.
— А я и не зарываюсь. И быть у вас начальником мне тоже не очень-то с руки. Еще не хватало — отвечать не только за самого себя, но и за каких-то дураков, — в горле у Пупка что-то дернулось, будто в глотку влетела рыбья кость, он поперхнулся, потом, одолевая себя, мотнул головой упрямо: — Значит, команда будет такая — кто хочет идти со мной к американцам — стройся! Кто не хочет, американцы ему противны, пусть выбирает себе другого командира.
Восставшие, все до единого, выстроились в колонну по три, никто не захотел идти к японцам.
— Вот это дело! — Пупок довольно потер руки. — Так, глядишь, и целыми останемся, при головах и волосах.
Колонна восставших, отчаянно скрипя промерзшими сапогами, вытянулась к широкую темную улицу и растворилась в ней.
Американцы — это был единственный верный ход, который сделали восставшие; все остальные ходы были обречены.
Маленький Ванька очень реально оценил на сей раз опасность, которую представляли для него бунтовщики, — именно так он назвал выступившие против него сотни и, как всякий опытный игрок, перекрыл им любую возможность совершать маневры — успели они только к американцам.
Пупок разумно решил сыграть на противоречиях двух медведей, забравшихся в одну берлогу, — японцев и американцев. Американцы явно готовы пойти на любое ослабление власти Калмыкова, поскольку это ослабляло позиции японцев: в общем, Пупок рассчитал этот ход точно — на первый план вышла политика, а политические ходы часто бывают очень неожиданными.