— Вот ему, прежде всего надо засунуть голову под микитки, — вздернув подбородок и, указав таким образом на достойную цель — атамана Калмыкова, произнес приглушенным голосом помазковский приятель, — а потом — всем остальным.
— Легко сказать — засунуть голову по микитки, а сделать это как?
Калмыков же тем временем начал говорить о казачьих традициях, о том, что сразу после падения советской власти будет избран новый атаман…
— Ну, так давай и изберем его прямо сейчас, — крикнул кто-то из толпы, — советская власть уже свергнута.
— Э, не-ет! — Кадыков поднял руку, подвигал из стороны в сторону указательным пальцем. — Она свергнута только здесь, в Гродеково, свергнута во Владивостоке, а в Никольске-Уссурийском еще не свергнута. И во многих других места тоже не свергнута. Так что… — атаман красноречиво развел руки в стороны, лицо у него сделалось хитрым и ехидным, — так что извиняйте, станичники.
По лицу атамана было видно, что добровольно власть свою он никогда не отдаст. Обещания обещаниями, а дела делами. И если кто-нибудь вздумает встать у него на дороге, он недрогнущей рукой ликвидирует этого человека.
Вытащив из-за голенища сапога плетку, атаман звонко хлопнул ею, прокричал что было силы:
— На этом все! Хватит! Замитинговались мы!
Аня Помазкова нашла себя — примкнула к организации, которая, как считала она, боролась за правое дело. Здесь были и головы хорошие, и умельцы, которые могли из двух гаек с одним болтом соорудить переправу через буйную реку, имелись и знатоки восточной борьбы, которым ничего не стоило одним пальцем отправить на тот свет целый эскадрон… Позже организацию эту не только в Приморье, но и по всей России их было создано много, — стали называть чрезвычайками.
Руководил приморский подпольной чрезвычайкой немногословный человек с угрюмыми глазами, обелесевшими от натекшей в них усталости. Точного имени его никто не знал, знали только по псевдонимам. Псевдонимов этих — на деле обычных русских фамилий, либо имен, очень простых, у руководители подпольной чрезвычайки было несколько. Последний псевдоним — Антон. Товарищ Антон.
Как-то он собрал в одном из старых купеческих домов, расположенном на окраине Никольско-Уссурийского (дом этот имел несколько выходов, из него можно было исчезнуть незамеченным), небольшую группу молодых людей.
Некоторое время он молчал, оглядывал внимательно каждого, кто пришел, потом сказал:
— Главная наша задача — защита советской власти. Всеми средствами, всеми способами… Чем меньше станет врагов, тем лучше мы будем жить. А врагов у нас много. Под свой сапог старается загнать Приморье атаман Семенов. Хоть и находится он в Чите, а руки свои загребущие старается протянуть и сюда; на Амуре бесчинствует атаман Гамов, в Приморье — Калмыков, хозяин КВЖД генерал Хорват объявил себя ни много ни мало — правителем России и обозначил свою платформу — кадетско-монархическую, во Владивостоке правит бал ВП АС… Слышали о таком? ВПАС — это Временное правительство автономной Сибири. Как видите — всюду временные. И все — враги советской власти. Вместе в ВПАСом краем пытается править ПОЗУ — Приморская областная земская управа… Слова какие неприличные, товарищи, только что изобретенные — ВПАС, ПОЗУ… Звучат, как мат. — Некоторое время руководитель подпольной чрезвычайки молчал, соображая, что же говорить дальше, потом сжал крупную правую руку в кулак — получился вполне приличный молот, — саданул этим молотом по левой руке. От удара едва искры во все стороны не полетели — тяжелы и тверды были кулаки у товарища Антона. — Вот что надо делать с врагами советской власти! Как учит товарищ Ленин, — бить их, бить и еще раз бить!
Неважно было товарищу Антону, что Ленин этих слов не говорил, важно, что это здорово пришлось к месту.
— Плюс ко всему у вас полно интервентов. Куда ни плюнь — обязательно попадешь в интервента! — Товарищ Антон вновь саданул кулаком о кулак. И вновь в воздух полетели искры. — Вот что надо делать с ними. Давить, давить и давить! По-ленински. Как он и велит нам, собственно.
Было слышно, как за окнами старого купеческого дома заливаются уличные кобели.
— Одним из самых опасных врагов советской власти я считаю атамана Калмыкова, — сказал Антон — Человек этот очень жесток и продажен насквозь. Иностранные агенты делают на него ставку, считают Калмыкова руководителем, выбранным большинством казачества, а это совсем не так. Калмыкова надо убирать в первую очередь.