- Что? Нет, Мил…
- Я пойду, - пока мы стояли я совсем не заметила, как все ушли.
Мы стояли совсем одни на ринге, и мне никто не мог помочь спуститься, поэтому мне пришлось мучиться самой. Нога нестерпимо болела, но я настырно пыталась слезть сама, не прося помощи у Чона. По нему было видно, что он очень хочет мне помочь, однако он сдерживал себя, зная, что я снова его оттолкну.
Как же больно! Больно во всех смыслах. Вытирая слёзы руками и шмыгая носом, я шла по коридору в раздевалку, уже не боясь, что меня кто-то увидит.
А моя судьба ломка и легка,
как прозрачная труха-шелуха –
не смотри на меня – по осенним ветрам
я сама себе не своя
(Башня Рован)
Чем бы я не пыталась занять себя, а мысли всё равно возвращались к Чон Гуку. С момента, как мы познакомились, всё, в его поведении, казалось мне теперь странным. Всего за несколько дней мы с ним сблизились, и если бы кто-нибудь посмотрел на нас со стороны, то могли бы подумать, что мы друзья. Может это всё из-за того столкновения? Ведь я с самой нашей первой встречи начала с ним общаться, будто мы с ним много лет знакомы. В таком случае, это я повела себя довольно странно, но Чон ничего не сказал. Не попытался упрекнуть меня в моём неуважении к нему или как-то игнорировать невоспитанную девчонку, что так фамильярно с ним общалась. Он просто мило улыбался и часто сам подходил ко мне. Что же послужило такому сближению? Почему наше общение было таким лёгким?
Сколько бы я об этом не думала теперь, это уже бессмысленно. Он по понятным только ему причинам не дал мне двигаться дальше, а мне остаётся только вернуться домой. Там родители заставят меня учиться на профессию, которая нравиться им, работать там, где понравиться им, делать всё: что хотят они.
---
- Пап, в следующем месяце наш класс отправляется в поход на три дня…
- И что?
- Нужно Ваше разрешение, без него меня не возьмут и…
- Что ты там мямлишь, сколько раз я тебе говорил, что нужно громко чётко и внятно изъяснять свои мысли.
- Но я…
- Я не люблю, когда мямлят!
- Простите!
- Ладно, так что ты там хотела?
- …
- Ну!
- …ничего.
- Тогда зачем ты отвлекаешь меня попусту?! Если что-то нужно иди к маме.
- …извините…
---
Всю ночь я не могла уснуть. Я постоянно прокручивала момент, когда мне пришлось сдаться. Слёзы лились сами по себе, я не могла их сдержать да мне и не хотелось. В какой-то степени я была рада, что, наконец, могу выпустить всё, что накопилось, хоть и не было рядом крепкого плеча. Я с детства привыкла плакать в одиночестве. Однако я никогда не чувствовала себя настолько одинокой как сегодня.
Пролежав всю ночь, копаясь в своих воспоминаниях, я не сразу заметила, как начало светать. Первые лучи солнца заставили меня перестать реветь. Новый день наступил, это значит, что пора забыть про вчерашние проблемы и неудачи. Окончательно собрав последние силы, я всё-таки встала. Нужно было идти на работу.
Я решила, отработать ещё несколько месяцев, потом мне всё равно придётся ехать домой. Мне необходимо ещё время, чтобы немного отойти от всего этого. Очень не хотелось явиться перед родителями в таком уязвлённом состоянии. Ведь это будет означать, что они были правы, а я очень сильно не хотела признавать этого.
Когда я подходила к кафе, заметила кучу рабочих. Они выносили столы, стулья, посуду. Первое чувство, которое я ощутила - удивление, затем тревога. Можно было бы подумать, будто хозяин решил заменить мебель, но что-то подсказывало, что это совсем не так. Недолго думая, я подошла к рабочим.
- Здравствуйте! Давно вы начали выносить наше кафе? – шутливо спросила я.
- Да, уже как полчаса, - ответил один из рабочих, судя по всему, он был главным. – А вы, что здесь работали?
- О чём вы? Я и сейчас здесь работаю…
- Видимо вас ещё не предупредили, – многозначительно сказал мужчина.
Ждать пока он разъяснит мне всё, я не стала. Сорвавшись с места, рванула внутрь. Напротив входа, где раньше была стойка, стояли Ли Со Ын и Пак Джи Хон, увидев меня, они тут же перестали разговаривать. У меня пропал дар речи. Хозяин, заметив, что на мне нет лица, подошёл ко мне.
- Мила, ты какая-то бледная. Что-то случилось? – сразу можно было бы подумать, будто старик действительно волнуется за меня, однако в его взгляде я увидела равнодушие и усталость.