- Этого достаточно. А много солдат будут его охранять?
- А сколько бы ты хотел?
- Если их будет больше десяти, мы можем не справиться. Аюб сделал большую затяжку и улыбнулся.
- Будь их не больше десяти, я бы и один управился.
- Значит, я могу спокойно лежать и отдыхать. Раз ты сам справишься с солдатами, я тут явно лишний.
Пока они переговаривались, вдалеке показалась конная повозка.
Аюб приставил к глазам бинокль.
- Вот и показались наши друзья, - произнес он. - На телеге пятеро солдат и чеченец с завязанными руками.
- Дай мне бинокль! - протянул руку Абубакар. Приставив бинокль к глазам, он стал внимательно смотреть вперед.
- О-о! - вырвался у него крик.
- Что случилось?
- Арестант спрыгнул с телеги и побежал! Аюб выхватил бинокль.
Двое солдат бросились за арестантом. Еще двое сошли с повозки и, зарядив винтовки, стали у обочины. Не прошло и нескольких минут, как беглеца вернули обратно, несколько раз ударили прикладом и закинули обратно в повозку.
Руки Соипа, закрученные назад и крепко связанные за спиной, нестерпимо болели. Но это было ничто по сравнению с теми муками, которые испытывало его гордое сердце. Молодого человека терзала собственная беспомощность, то, что он не мог отомстить за учиненную над ним несправедливость, за нанесенные ему оскорбления. Перед его глазами все время стоял образ его несчастной матери, в ушах звенел ее надрывный крик. Вспоминалось, как в долгие зимние вечера она рассказывала ему об отце Болате и его родителях. Дед и бабушка, которых эти враги Божьи заставили покинуть отчий край, которые умерли в далекой, чужой Турции. Сосланный ими же в Сибирь отец пропал без вести. Теперь и его самого отправят туда же. За себя Соип не беспокоился. Он думал о старой несчастной матери, которая оставалась совсем одна. Ни у него, ни у нее нет ни родных, ни двоюродных, ни даже троюродных братьев. В Шали живут дальние родственники Болата, но от Шали до Гати-юрта расстояние не близкое, они не смогут из такой дали опекать Деши. Его старая мать осталась одна. Кто принесет ей кусок хлеба, кто позаботится о ней на склоне лет, когда болезни и старость свалят ее с ног?
Когда он прикрывал глаза, на него с новой силой накатывала безысходная тоска. К горлу подступал ком. В груди его пылал огонь. Потихоньку им овладела мысль о побеге. Надо попытаться сделать это сейчас, до того, как они покинут эти горы и леса. За Сержень-юртом уже равнина. Там нет даже кустарников. Там негде укрыться. Надо бежать. Если его довезут до Грозного, то расстреляют или повесят, в лучшем случае сошлют в Сибирь. На десять-двадцать лет. Или даже на всю жизнь. Как отца. И как отец же он сгинет на чужбине. Там его похоронят эти гяуры, как старого бездомного пса. Нет, лучше умереть. Здесь среди родных гор. Если суждено, он погибнет, если же нет, Божьей милостью и с Его помощью спасется. Подастся к абрекам и будет мстить тем, кто заставил его деда и бабушку покинуть Родину, отца сослал в Сибирь, кто сделал несчастными его самого и его мать.
Соип осторожно посмотрел вокруг. Двое солдат сидят за его спиной, двое - прямо напротив. В руках у них заряженные винтовки. Пятый управляет лошадьми. Ноги у Болата, к счастью, не связаны, но все четверо внимательно следят за ним. Особенно когда проезжают те места, где заросли вплотную подступают к дороге.
Выждав удобный случай, арестант внезапно соскочил с телеги и по откосу пустился к лесу. Солдаты, крича и ругаясь, побежали за ним. Соип успел добраться до леса, но связанные руки мешали ему. Солдаты догнали и схватили беглеца. Арестант попытался оказать сопротивление, но силы были слишком уж не равны, да и что он мог сделать со связанными руками против вооруженных солдат. Голод, дни и ночи в камере и тяжелые мысли вконец ослабили его тело. Двое солдат схватили его за стянутые за спину руки и поволокли наверх, к дороге. Там их поджидали другие. Два-три раза ударив беглеца прикладом по спине, солдаты связали ему ноги и закинули в телегу.
Аюб опустил бинокль и поделился с товарищем своим планом:
- Ты остаешься здесь. Я выйду к ним навстречу. Оба карабина останутся у тебя, мне же дай свой револьвер. Если они попытаются оказать сопротивление, ты выстрелишь в телегу, но не попади в солдат. Если попытаются ускакать, прострели ногу одному коню. Если прибегнут к оружию, можешь их ранить, но не убивай. Но до этого, я думаю, не дойдет.