- Солтха вернулся, еще когда здесь шла война. Вернулся без руки. Он уже умер. Двое остальных живы. Саад - старшина аула, а Хюси - кадий.
- А сыновья Али и Арзу живы?
- Старшего сына Али Умара убили стражники, когда проводили в ауле аресты. Усман жив. Магомед Арзуев недавно ушел на японскую войну. Вместе с ним ушли Эла-Мирза Арсамирзаев и Солта Солтханов. Последний уже вернулся оттуда без левой руки.
Весной 1877 года, когда началась русско-турецкая война, администрация края для участия в этой войне снарядила воинские части из северокавказских народов. Среди других народов эта акция прошла вполне успешно. Из чеченцев нужно было набрать два полка, но людей не набиралось даже для одного. У волонтера должно было быть свое оружие и свой конь. У бедняков же не было ни того, ни другого. Добровольцам было объявлено и вознаграждение, но и за плату желающих идти на войну нашлось немного. Бедняки не желали драться и умирать за царя, который многие годы воевал против них, сжигал их аулы, уничтожил половину народа, а оставшихся в живых подвергал жестоким притеснениям. Тогда формирование полка поручили богатым чеченцам. Их предупредили, что, если этот полк не будет сформирован, им не стоит рассчитывать на милость и поддержку властей, и что они будут освобождены от занимаемых должностей. Испугавшись, богатые чеченцы отправили на фронт своих сыновей и снаряженных на свои деньги бедняков. Из Гати-юрта ушли на войну четыре молодых человека: Хюси Товсолта-Хаджиев, Саад Борахаев, Асхаб Хортаев и Солтха Сатуев. Солтха был бедняком, он с трудом кормил семью.
Оставив дома деньги, выплаченные ему богатыми аульчанами, он ушел на фронт, вооруженный их оружием и верхом на их коне. Через три месяца Солтха вернулся домой без одной руки. А сейчас на войну ушли сыновья Арсамирзы и Арзу, бедняков из Гати-юрта.
- Почему же они пошли на эту войну? - спросил Овхад.
- Люди говорили, что власть платит деньги тем, кто идет туда, - сказала Деши.
Овхад задумался. Ему вспомнилась прочитанная им в прошлом году статья Энгельса "Внешняя политика Германии". В ней автор подвергал критике немцев, которые последние 70 лет проливали кровь борющихся за свободу европейцев, превратившись в наемников и палачей на службе у царей и королей других государств. Все это Энгельс считал позором немецкого народа. А сегодня и чеченцы вступили на позорный путь. Сначала они пошли на русско-турецкую войну. Против турков-мусульман. Против тех самых турков, которые приютили 70 тысяч чеченцев - женщин, стариков и детей, изгнанных из родных краев русским царем и русскими войсками. Продавшись русскому царю, своему палачу, они стали наемниками, встав в один строй с русскими солдатами, убивавшими их отцов, матерей, братьев и сестер.
Овхад был против того, чтобы Асхаб шел на войну. Но Хорта и Асхад не послушались его. Раз дети богачей идут туда, говорили они, значит, и из нашей семьи должен кто-то идти. Асхад нужен дома - хозяйство, торговля, магазин - все на нем. К тому же, у него жена и ребенок. Овхад еще молод, учится, ему надо получить образование. Асхаб же был холост. Его и отправили на войну с турками. Асхаба убили жадность и жестокость Хорты и Асхада. Он принял смерть на чужбине, в чужом краю предан земле. Ради кого? Ради чего? Ради царя, врага его народа, ради славы России?
А сейчас чеченцы пошли и на русско-японскую войну тоже. Это неправая, несправедливая война с обеих сторон. Земля, из-за которой воюют эти страны, не принадлежит ни России, ни Японии. Там не живут ни русские, ни японцы. Это две голодные собаки, грызущиеся из-за кости. И на эту драку отправились чеченцы, чтобы помочь русской собаке, чтобы воевать и умирать за нее. Нищета отправила. Но они не должны были идти туда, даже если бы умирали с голоду. Чеченцам нет дела до ссор каких-то русских, турков, японцев и других, им незачем проливать там свою и чужую кровь. Ведь чеченцы - маленький, несчастный народ. Он достаточно претерпел, испытал лишения, горести и беды. Ему самому нужно оберегать себя от новых бед и несчастий. Нет на земле народа, который придет ему на помощь, пожалеет и посочувствует. Нет и не будет.
А Деши одолевали тяжелые мысли. Мысли, терзавшие ее двадцать семь лет. Она поведала их Овхаду.
- Люди рассказывают, что наш народ несколько веков воевал за свободу и справедливость. Сражались за это и мой отец, и дед, и его предки. Когда поднял восстание имам Алибек-Хаджи, мой отец не взялся за оружие только потому, что посчитал себя слишком старым для этого. Я глупая женщина, и чего-то, может быть, не понимаю, но скажи, до каких пор нам воевать и погибать? Неужели это наш вечный удел? Где же эти свобода и справедливость, в борьбе за которые полегли многие поколения наших мужчин? Нет их. И сколько ты ни смотри вперед, ничего хорошего не видно. Что сталось с нашими аульчанами, воевавшими за это? Погибли, не оставив после себя потомства. Арзу убит в Турции, его сын ушел на японскую войну и неизвестно, вернется ли живым. Али пропал в Сибири, один из его сыновей убит. Мачиг и его сын погибли в бою, их род пресекся. Отец Болата умер в Турции, Болат пропал в Сибири, Соипа тоже собираются отправить туда же. Таких можно перечислять и перечислять. Если их так много только в нашем маленьком Гати-юрте, то сколько же их в больших аулах и по Чечне в целом? А сколько вдов, сирот, стариков, калек, о которых некому позаботиться? Ведь это их мужей, отцов, сыновей и братьев казнили и сослали в Сибирь. А тысячи и сотни тысяч семей, оставшиеся без крова? Нам, матерям, война не нужна. Мы рожаем детей не для того, чтобы их убивали на войне. Мы рожаем их для жизни, чтобы плодился и развивался народ. Чтобы у нас была опора на старости лет. Зачем нам, женам и матерям, жить на этой земле, когда наши отцы, братья, мужья и сыновья убиты на поле боя? Разве мы сможем после этого защищать национальную свободу и ислам? Не нужны мне свобода и справедливость после смерти Болата и Соипа. И жизнь не нужна. Последние тридцать лет прошли более или менее спокойно, без войны и материнских слез. Но, позабыв испытанные ими до этого горести и лишения, терзавшие их беды и несчастья, чеченцы опять что-то затевают, рискуя навлечь на себя новые испытания. Этим летом взбунтовались некоторые ичкерийские аулы. Грозились свергнуть власть. Стянутые туда войска обстреляли эти аулы из пушек. Прошли аресты... Мы и не думаем успокоиться, взяться за ум. Везде кражи и грабежи. Даже в крошечном нашем ауле нет единства и согласия. Разбились на группы и враждуют между собой. Такие святые понятия, как честь, совесть, милосердие и богобоязненность, бесследно исчезли. В последнее время я все чаще думаю о том, что если наш народ не возьмется за ум, не вернется к вере, вряд ли его ждет достойная жизнь на земле и что-то хорошее в потустороннем мире.